Однако случилось так, что в эту лихую годину однажды преклонил Завиш колено перед королевой и сказал ей:
— Государыня, я поднял войско за спиной короля Пршемысла, напал на его крепости и разбил их, нанеся ему много убытку. Не зря говорят, что беспорядки и тревога за свой тыл, а еще потеря запасных сил заставили короля Пршемысла пойти на унизительный мир… Бог, который будет меня судить, вероятно, сочтет мой поступок ужасным, но ангелы напомнят ласковому Иисусу, что я делал лишь то, что заложено в моем сердце.
Разве Господь Бог и Дева Мария не велят рыцарям защищать свой род? Не заповедал ли Господь смывать кровью всякое оскорбление? Не Он ли вручил им меч, дабы умножали они достояние свое, и не Он ли вложил в них стремление к удаче и возвеличиванию?
Я отнял у Пршемысла победу в войне, но он не был мне другом! Никогда не присягал я стоять на его стороне! Никогда не обменивался клятвами с ним — и на его удар ответил ударом!
Королева, славно быть недругом короля! Прекрасно — побеждать, но если Бог в правосудии Своем приговорил бы меня к поражению — я принял бы его, не испытывая позора.
А что говорится, государыня, в рыцарской науке? В ней говорится, что битвы решаются Судом Божиим и воля Спасителя проявляется посредством ударов и мечей. Никогда еще доблестный муж не побеждал безумца, на стороне которого была бы благосклонность Небес! Быть может, и я был тем безумцем, скачущим в немудрости своей, быть может, только теперь освятил Господь смятение в сердце моем — и, быть может, Он допустил разгром на Моравском поле для того, чтобы увенчать вечной славой Пршемысла, гордого короля. Быть может, по этой причине дал Он пасть королю, мне же на краткое время даровал радость. Я был безмерно счастлив, узнав, что не стало великого короля. Моя восхищенная душа ликовала. Но ныне нагрянули бедствия, я вижу и знаю, что грозные несчастья терзают страну, войска истоптали ее из конца в конец, и я страстно желаю, чтобы кончилось царство чумы, чтоб воцарился мир и слава вернулась туда, где прежде она сияла. Да воссияет же ваша корона, государыня! Да поможет мне Бог добыть вам ее!
Говоря так, Завиш стискивал руки, клонил голову, гнев омрачал его чело, и его широкие плечи вздрагивали.
Раскаивается ли он в своих поступках? Нисколько! Но его оскорбляет порабощение и разорение страны. Он жаждет мести. Господь сотворил рыцарские сердца не для сожалений, но не сделал Фалькенштейна вздыхающим мечтателем, не вложил ему в сердце ни страха, ни смирения, ни покоя — Он вдохнул в него жажду власти, гнев и силу. Как будто некий бог огня вырвал душу его из недр, где все клокочет. Повелел Завишу волком преследовать добычу и мстить, а трепетать только от гнева. Завиш и любит, и ненавидит. Порою он светел, порой негодует. Но всякий раз владеет им одно только чувство, и не искупит его ни любовь, ни ненависть — только действие, только утоление жажды.
Королева слушала Завиша в великой скорби. Подруга и нежная супруга короля слушает того, кто его предал! Она отвергает Завиша — но как нужна ей помощь, как ей нужна любовь! Окруженная глупцами, мелкими душонками, людишками хнычущими, корыстными и коварными, трижды оскорбляемая за одну минуту, в несчастье, в беде разлученная с сыном, который, быть может, зовет ее, посреди безнадежности, рыданий и ужаса, стоящая во мраке, — не может она не разглядеть, что Завиш — рыцарь!
Кое-кто из сплетников видит его приближающимся к королеве в грешной полутьме. Им бы хотелось показать, как стекают с его виска капли вязкого пота, как слиплись его волосы, как он прикрывает глаза. Но разве Фалькенштейн — ничтожный любовник?! Столь же нелепо думать, будто королева была захвачена им врасплох, словно неосторожная девица, будто в смятении и растерянности не знала она, что делает.
О нет! Она была несчастна, обманута, была в беде. Она так нуждалась в преданном сердце!
Что говорит ваш разум? Сопротивляется? Хочет утверждать, что, умерев однажды, любовь не возвращается более? Неужели хотите вы уверить нас, будто ветры минуют лес, хотите убедить себя, что сердце перестало, быть сердцем?
Нет ничего глупее! Дело любви есть дело жизни. После зимы приходит весна, после безнадежности оживают надежды, после кошмаров ночи рассветает день — королева любит Завиша. Завиш отвечает ей глубоким чувством. Он решился. Его путь пересекся с путем Кунгуты и связал его с нею. Прочь театральный полумрак! Завиш честно любит королеву.