У обоих было отцовское оружие; Эврипил одет в оружие, неукрашенное изображениями, но оно у него отливает при всяком движении блеском радуги, у Пирра же оружие Гефеста, так как Одиссей от него отказался, проклиная свою злосчастную победу.[212]
(5) Всякий кто будет рассматривать это оружие, увидит, что на нем не пропущено ни одной детали из описания Гомера, что художник точно передал здесь все. Изображение земли, моря и неба, думаю, не требуют даже и объяснения: сразу, взглянувши, узнаешь ты море – художник придал ему его подлинный цвет и окраску; на землю указывает нам изображение городов и то, что в них находится.[213] Скоро узнаешь ты все о каждом из них в отдельности.
Это вот – небо. Ты видишь на нем диск солнца, которое неустанно по небу движется, и «полный, блистающий месяц», (6) Мне кажется, ты хочешь услыхать о каждом созвездии. Ведь самое их разнообразие является причиною твоего любопытства. Вот это Плеады, их закат или светлое появление представляют знаки посева и жатвы всякий раз, как с собою приводит их смена времени года; на другой стороне ты видишь Гиады. Тут вот Орион; сказание о нем и причине, почему среди звезд он на небе, отложим, мальчик, до другого подходящего случая, чтобы не отвлекать тебя от того, что хочешь узнать ты теперь. Те звезды, которые возле него, это – Медведица, или, если ты хочешь назвать их иначе, Повозка. Говорят, что эта звезда никогда не омывается водой Океана, но поворачивается вокруг самой себя, как бы сторожа Ориона. (7) Обратим же теперь внимание на землю, оставивши то, что нарисовано там наверху, и рассмотрим то, что на земле наиболее красиво, – ее города. Ты видишь их два. Который ты хочешь, чтоб раньше я тебе объяснил? Быть может тебя больше привлекает к себе свет факелов и песнь Гименея, звук флейт, звон кифары и ритмический топот танцующих? Ты видишь и женщин в дверях; как они ясно выражают свое удивление и от радости чуть не кричат! Это – свадьба, о мальчик, и первая встреча новобрачных; родные ведут к себе молодых. Как на каждом из них выражается стыдливая скромность и страстное чувство, о том говорить я не буду – лучше, чем я, это дал нам понять художник. (8) А вот и суд, общее собрание граждан и с важностью председательствуют на нем почтенные старцы. Посредине лежат два таланта золота, я не знаю зачем; или, клянусь Зевсом, можно предположить, что это плата тому, кто произнесет правильное решение, для того, чтобы под влиянием даров кто-либо не сошел с прямого пути справедливости. Из-за чего же здесь суд? Эти двое, которые стоят в середине, мне кажется, ведут суд об убийстве: один обвиняет другого, а другой, как ты видишь, возражая ему, все отрицает; он говорит, что на нем нет вины в том, что взводит на него обвинитель, но что он, заплативши выкуп за кров, является чистым от этого преступления. Ты видишь сторонников того и другого, разделившихся на две стороны и подымающих крик, как кому хочется.[214] Но присутствие здесь глашатаев приводит к порядку и заставляет их держаться спокойней. Таково-то положение в городе, находящемся в состоянии, среднем между войною и миром. (9) Второй же город ты видишь как он укреплен и как, занявши стену его, охраняют те, что по возрасту не пригодны уже для сражения в поле: там на его укреплениях стоят женщины и старцы и совсем еще юные дети. А где же у них способные к бою? Ты их найдешь вот здесь – за Аресом следом они идут и за Афиною. Это, как мне кажется, и хочет сказать искусный художник, заметно выделив этих богов при помощи золота и высокого роста, а других изобразивши более низкорослыми и из менее ценного металла. Они вышли на бой, не принявши требований врагов: разделить с ними богатства города, если же они не хотят делиться, то биться с ними с оружьем в руках. (10) Вот здесь они устраивают засаду: на это намекает изображенная на берегу заросль, где ты видишь их вооруженный отряд. Но они не смогут воспользоваться этой засадой: иноземное войско, расставив разведчиков, задумывает угнать у них добычу. Ты видишь, как пастухи под звуки свирели гонят свои стада коз и овец; разве до твоего слуха не долетает простая и безискусственная их музыка, напев чисто горной песни? В последний раз занимаются они этой музыкой: не предвидя, не зная устроенной против них хитрости, они умирают, как ты видишь, так как враги напали на них, и часть добычи у них уже угоняют. Когда слух о случившемся дошел до тех, кто находился в засаде, они поднимаются и на конях направляются против врагов; можно видеть все берега, покрытые сражающимися, пускающими в них копья и стрелы. (11) А что мы скажем о тех, кто вращается среди них, и об этом демоне, забрызганном кровью, об одежде его? Это – Раздор, Смятенье, Смерть, под властью которой все дело войны. И ты видишь воина, еще не раненого, она толкает на мечи, этого, уже мертвого, тащит за собою, а только что раненого побуждает к дальнейшему бою. Эти воины так страшны в своей стремительности и взорами, которые они кидают, что на мой взгляд они ничем не отличаются от живых, когда они нападают. (12) Но вот, смотри! опять сцены мирной жизни: мне кажется, ты видишь землю под паром; ее троят, если можно сделать такой вывод по числу пахарей; и на картине мы видим частые повороты запряжек с быками, так как при конце борозды пахаря ждет кубок с каким-то напитком; темнеет, как новая пашня, золото, покрывающее здесь картину. (13) Следом затем, думаю, ты видишь участок какого-нибудь царя; он выражает свое душевное удовольствие веселостью взгляда. И нечего очень стараться искать причины его радости: жатва будет много больше, чем посев, это ясно показывают те, кто жнет с таким рвением, кто горсти сжатых колосьев вяжет вязками; ты видишь как другие изо всех сил подгребают эти колосья. (14) И дуб здесь изображен очень кстати и не без смысла: тень от раскидистых ветвей его дает здесь возможность отдыхать утомленным в работе; этот тучный бык, посвященный служителям, которых ты видишь под дубом, как жертва богам, является угощеньем для тех, что несут здесь труд по сбору пшеницы. А что ты скажешь о женщинах? Разве тебе не кажется, что они в сильном возбуждении и покрикивают друг на друга, чтобы месили получше муку для обеда поденщикам? (15) Хочешь осеннего сбора плодов? Вот перед тобой золотой виноград с лозами и черные гроздья плодов. Художник сделал ров черным, думаю чтобы показать его глубину. А что этим оловом изображена загородка у плодоносного виноградника это ты и сам легко можешь понять. Серебро в винограднике – это палки, для того чтобы лозы под тяжестью зрелых плодов не пригнулись к земле. Что скажешь ты о тех, кто занят здесь уборкой винограда? С трудом протиснувшись сквозь узкий проход, они кладут грозди в корзины; они веселые и по возрасту вполне подходящие для этой работы. (16) Девушки и юноши с кликами «Эвоэ» выступают в вакхической пляске; ритм держит им другой, которого ты, думаю, узнаешь по кифаре, и, кажется, он ей слегка подпевает. (17) Если ты посмотришь на это стадо коров, которых гонят на выгон, и за которыми, следом идут пастухи, если при этом не будешь удивляться их цвету, – все стадо сделано из золота и из олова, – если на этой картине почти можно услышать мычанье коров и, кажется, слышится шум их потока, у которого стоят эти коровы, то какой же тебе еще нужно живой изобразительности? Этих львов, по-моему, никто и описать не может, как следует, равно и быка, который лежит под ними: так и кажется, что он мычит и бьется, а львы крепко засели на нем и рвут его внутренности. А вот собаки, их девять числом; они идут за стадом; натравленные пастухами, близко бросаются к львам, желая испугать их своим лаем, но сами не решаются кинуться на них, хотя пастухи и науськивают их. Ты видишь овец и коз, скачущих по горе, и загоны, шалаши, и стойла; считай, что это их ферма. (18) Остается вот этот хор, так похожий на хор Д
212
Проклиная свою злосчастную победу – после смерти Ахиллеса были устроены погребальные игры: одной из наград на этих состязаниях было назначено оружие Ахиллеса, созданное Гефестом («Илиада», XVIII, 468–617). За обладание им вступили в состязание огромный и могучий Аякс и хитрый Одиссей. Победил Одиссей. Это так удручило Аякса, что он впал в безумие, в этом безумии напал на греков (драма Софокла «Аякс») и произвел избиение вместо них стада. Придя в себя и осознавши весь ужас своего поступка, он от горя и стыда лишил сам себя жизни. В этом смысле здесь эта победа Одиссея и называется «злосчастной».
213
«Что щит Ахиллеса, картинно описанный Гомером, художники изображали в сфере своего искусства, в этом не может быть сомнений, тем более что нам сохранились барельефы подобного рода, очень небольшого размера, например фрагменты картин по «Илиаде» (см. Jahn-Michaelis, Griech. Bilderchron. II, 20) и фрагменты Капитолийского музея (Bienkowsky, Kpmisch. Mittheiling., VI, 183). Картина Филострата в том, по-видимому, согласуется с этими барельефами, что на них отдельные изображения идут не кругами или зонами, как у Гомера, но разделенные чертами расположены рядом или выше и ниже одно другого. Таким образом, небо не в центре щита, как у Гомера, но находится наверху. Таким образом, мы можем сказать, что художник отступил от изображения Гомера, наш же софист, наоборот, в своем изложении, сколько возможно, вновь вернулся к Гомеру»
(Рейш)
214
Поднимающих крик, как кому хочется, если читать ὸτω φίλον; если же мы примем конъектуру Линдау ὸτω φίλοι, то перевод будет: «поднимающих крик на того, кому они дружественны».