(9) Второй же город ты видишь как он укреплен и как, занявши стену его, охраняют те, что по возрасту не пригодны уже для сражения в поле: там на его укреплениях стоят женщины и старцы и совсем еще юные дети. А где же у них способные к бою? Ты их найдешь вот здесь – за Аресом следом они идут и за Афиною. Это, как мне кажется, и хочет сказать искусный художник, заметно выделив этих богов при помощи золота и высокого роста, а других изобразивши более низкорослыми и из менее ценного металла. Они вышли на бой, не принявши требований врагов: разделить с ними богатства города, если же они не хотят делиться, то биться с ними с оружьем в руках. (10) Вот здесь они устраивают засаду: на это намекает изображенная на берегу заросль, где ты видишь их вооруженный отряд. Но они не смогут воспользоваться этой засадой: иноземное войско, расставив разведчиков, задумывает угнать у них добычу. Ты видишь, как пастухи под звуки свирели гонят свои стада коз и овец; разве до твоего слуха не долетает простая и безискусственная их музыка, напев чисто горной песни? В последний раз занимаются они этой музыкой: не предвидя, не зная устроенной против них хитрости, они умирают, как ты видишь, так как враги напали на них, и часть добычи у них уже угоняют. Когда слух о случившемся дошел до тех, кто находился в засаде, они поднимаются и на конях направляются против врагов; можно видеть все берега, покрытые сражающимися, пускающими в них копья и стрелы. (11) А что мы скажем о тех, кто вращается среди них, и об этом демоне, забрызганном кровью, об одежде его? Это – Раздор, Смятенье, Смерть, под властью которой все дело войны. И ты видишь воина, еще не раненого, она толкает на мечи, этого, уже мертвого, тащит за собою, а только что раненого побуждает к дальнейшему бою. Эти воины так страшны в своей стремительности и взорами, которые они кидают, что на мой взгляд они ничем не отличаются от живых, когда они нападают. (12) Но вот, смотри! опять сцены мирной жизни: мне кажется, ты видишь землю под паром; ее троят, если можно сделать такой вывод по числу пахарей; и на картине мы видим частые повороты запряжек с быками, так как при конце борозды пахаря ждет кубок с каким-то напитком; темнеет, как новая пашня, золото, покрывающее здесь картину. (13) Следом затем, думаю, ты видишь участок какого-нибудь царя; он выражает свое душевное удовольствие веселостью взгляда. И нечего очень стараться искать причины его радости: жатва будет много больше, чем посев, это ясно показывают те, кто жнет с таким рвением, кто горсти сжатых колосьев вяжет вязками; ты видишь как другие изо всех сил подгребают эти колосья. (14) И дуб здесь изображен очень кстати и не без смысла: тень от раскидистых ветвей его дает здесь возможность отдыхать утомленным в работе; этот тучный бык, посвященный служителям, которых ты видишь под дубом, как жертва богам, является угощеньем для тех, что несут здесь труд по сбору пшеницы. А что ты скажешь о женщинах? Разве тебе не кажется, что они в сильном возбуждении и покрикивают друг на друга, чтобы месили получше муку для обеда поденщикам? (15) Хочешь осеннего сбора плодов? Вот перед тобой золотой виноград с лозами и черные гроздья плодов. Художник сделал ров черным, думаю чтобы показать его глубину. А что этим оловом изображена загородка у плодоносного виноградника это ты и сам легко можешь понять. Серебро в винограднике – это палки, для того чтобы лозы под тяжестью зрелых плодов не пригнулись к земле. Что скажешь ты о тех, кто занят здесь уборкой винограда? С трудом протиснувшись сквозь узкий проход, они кладут грозди в корзины; они веселые и по возрасту вполне подходящие для этой работы. (16) Девушки и юноши с кликами «Эвоэ» выступают в вакхической пляске; ритм держит им другой, которого ты, думаю, узнаешь по кифаре, и, кажется, он ей слегка подпевает. (17) Если ты посмотришь на это стадо коров, которых гонят на выгон, и за которыми, следом идут пастухи, если при этом не будешь удивляться их цвету, – все стадо сделано из золота и из олова, – если на этой картине почти можно услышать мычанье коров и, кажется, слышится шум их потока, у которого стоят эти коровы, то какой же тебе еще нужно живой изобразительности? Этих львов, по-моему, никто и описать не может, как следует, равно и быка, который лежит под ними: так и кажется, что он мычит и бьется, а львы крепко засели на нем и рвут его внутренности. А вот собаки, их девять числом; они идут за стадом; натравленные пастухами, близко бросаются к львам, желая испугать их своим лаем, но сами не решаются кинуться на них, хотя пастухи и науськивают их. Ты видишь овец и коз, скачущих по горе, и загоны, шалаши, и стойла; считай, что это их ферма. (18) Остается вот этот хор, так похожий на хор Дедала; о нем говорят, что Дедал подарил его Ариадне, дочери Миноса. Как же художник сделал его? Девушки и юноши, взявшись за руки, ведут хоровод. Но ты, думаю, не удовольствуешься этим, если я не опишу тебе точно их наряда. Так вот: девушки одеты в тонкую льняную одежду, на головах у них золотые повязки, у юношей же надеты прекрасно-тканые, легкие хитоны, а у бедер висят золотые мечи на ремнях из серебра. (19) Когда. они идут по кругу, кажется будто ты видишь в мыслях движение гончарного круга.