10. Асклепий[248]
(1) Если мы верим, что корабль Арго,[249] созданный руками Афины, обладал даром речи и что судьба дала ему жребий находиться между созвездий, то неужели мы не поверим, что Асклепий вложил свои силы в статую, дав ей пророческий разум, что он предоставил ей участие в мощи, которой он сам обладал? Если мы допускаем, что божественный дух воплощается в телах человеческих, оскверненных страстями, почему не поверим, что он сочетается с тем, в чем нет никакого порока? (2) И то что я вижу, мне кажется не смутным отображением, но выражением самой истины. Смотри, как это творенье искусства не только дает характерный облик – создавши подлинный образ, само становится как будто живым божеством. Будучи мертвой материей, оно излучает божественный разум; создание рук мастера, оно дает то, чего нет ни в одном мастерстве, приводя доказательства живущей в нем души и проявляя их таинственным образом.
Если ты смотришь ему в лицо, оно покоряет все твои чувства; в своем облике оно обладает красотой незаимствованной, неподложной, целомудренно-ласковым взором глядит оно на тебя и сияет в нем «несказанная глубина величавости», сочетаясь со скромностью. (3) Кольца кудрей исполнены прелестью; одни из них свободно рассыпаны в пышно-цветущей красе по плечам, другие же спереди, спускаясь к бровям, густо вьются у глаз. Как будто питаясь из источника жизни, эти волосы сплетаются вместе в изгибы кудрей, не потому, чтобы материя подчинялась охотно законам искусства, но как будто сознавая, что она собой выражает бога и что он должен над нею господствовать. И хотя, как обычно бывает, все то, что рождается, так же и гибнет, образ этой статуи, заключающей в себе сущность здоровья, цветет, исполненный неувядающей красоты. Этот дар речей – необычных и рожденных. благодарной памятью – мы приносим тебе, о Пэан,[250] бог-целитель. Думаю, ты нам это велишь. Готов я воспеть тебе и хвалебную песнь, если бы только ты дал нам здоровье.
11. Статуя юноши[251]
(1) Видел ли ты на акрополе статую юноши, которую там поставил Пракситель, или своим рассказам я должен поставить перед твоими глазами это творение искусства? Это был мальчик юный и нежный; искусство сумело сделать самую медь настолько мягкой, чтобы передать его нежность и юность. Исполнен он был красотой и желаньем, являя собою расцвет юного возраста. Все можно было тут видеть в соответствии с мудрым замыслом художника: он был нежен, хотя медь не имеет мягкой упругости; во всем этом медь нарушала пределы, природою ей предназначенные, перевоплощаясь в истинный облик юноши. (2) Не обладая дыханием, она проявляла способность дышать; то чем не владела материя и что не было свойственно ей, – возможность того дало ей искусство. Оно сообщило румянец щекам, хотя невозможным казалось, чтобы медью мог быть создан румянец. Цветом юности блистал его образ и кудри волос спускались на брови его. Но увенчавши повязкой главную массу волос и с глаз удалив их диадемою, художник оставил свободным лоб от кудрей. Когда мы по частям разбирали это творенье художника и то искусство, которое в нем заключается, мы, восхищенные, стояли перед ним, совершенно лишившись дара слова. (3) Медь давала возможность нам видеть роскошное тело, полное блеска; сумела она примениться к изображенью волос, частью завившись кольцами частых кудрей, частью же, когда волосам хотелось широко рассыпаться по его спине, ложилась широкой волною, и если статуе этой надо было явиться изогнутой, медь позволяла передать и этот изгиб; когда же нужно было представить части тела в большом напряжении, она вместе с ними являлась нам напряженной. Глаза его были исполнены страсти, но вместе с тем казались скромно-стыдливыми, хотя и полными любовной ласки. Медь нам умела передать все эти чары любви. Когда же эта статуя юноши хотела казаться более вольной, являя образ распущенности, медь выполняла послушно и эту волю художника, и хоть был неподвижен наш юноша, он мог показаться тебе, что движется и готовится к пляске.
248
Статуй Асклепия в древности было очень много, в том числе Скопаса. Описываемую Каллистратом трудно отнести к одной из них. Вся эта статуя напоминает «священные речи» знаменитого ритора Элия Аристида.
249
Корабль Арго – о походе на этом корабле в Колхиду Ясона и его 50 товарищей см. Филострат младший, 12. Об Арго как о созвездии говорит уже Арат, поэт александрийской эпохи, в своей поэме «Небесные явления» (Φαινόμενα) во многих местах, называя его «звездами обильным».
250
Пэан – прозвище бога Асклепия в обращениях к нему (иногда и к Аполлону); буквальное значение: «тот, кто ударяя своим магическим жезлом, приносит исцеление».
251
См. выше примечание к статье 3 – Эрот. Это описание более всего подходит к статуе так называемого Диадумена, но пока мы не имеем ни одного свидетельства, чтобы подобные статуи (как и статуя Аполлона, о которой говорит Павсаний, I, 8,4) принадлежали Праксителю.