Возрождение с увлечением обратилось к Филострату. Впервые он был переведен в 1579 г. и до 1637 г. выдержал шесть изданий. С тех пор он не переводился ни разу. Гёте был очарован Филостратом и посвятил ему одну из крупных своих статей среди художественных экскурсов.
В виду того, что эти статьи Гёте до сих пор оставались неизвестными русскому читателю, я позволю себе привести из них несколько выдержек. Гёте начинает с общих положений:
«Все что осталось у нас от лучших дней Греции, убеждает нас в том, что все, что эта высокоодаренная нация облекла в слова, чтобы затем в устной или письменной форме передать следующим поколениям, — все основывалось на непосредственном наблюдении внешнего и внутреннего мира.
...Все новейшие друзья искусства, которые искренно продолжали оставаться на предуказанном Винкельманом пути, охотно сравнивали древние описания потерянных произведений искусства с сохранившимися копиями и подражаниями. Они посвятили себя работе по восстановлению утерянных произведений в духе античности, что давалось легче или труднее в зависимости от того, насколько дух времени был чужд или, наоборот, был более близок античности.
Веймарские художники, не говоря уже о более ранних работах над картинами Полигнота, многократно пользовались описаниями Филострата и, вероятно, выпустили бы целый ряд картин и эстампов, если бы только этому предприятию хоть немного благоприятствовали внешние события и события в мире искусства. Первые были слишком суровы, вторые слишком податливы и уступчивы и потому, к сожалению, должны были отступить на задний план.
Но чтобы не все было потеряно, мы сообщим о предварительных работах, которые мы предприняли уже несколько лет назад из личного интереса. Прежде всего мы допускаем, что эта картинная галерея Филострата действительно существовала и что наш ритор достоин похвалы за вполне своевременную мысль дать толкования картинам в присутствии хорошо образованных юношей и подающего большие надежды мальчика и в то же время дать приятный и полезный урок. Софистам давно уже было запрещено упражнять свое красноречие на темах историко-политических.
Моральные проблемы были всесторонне обработаны, вполне исчерпаны и всем надоели. Оставалась нетронутой только область искусства, и сюда спасались они со своими учениками, чтобы на основе данных безобидных изображений демонстрировать и развивать свое искусство.
Поэтому перед нами встает трудность решить, что та веселая компания созерцала в действительности и что было лишь ораторским добавлением. В новейшее время в нашем распоряжении находится очень много средств для решения этого вопроса. Геркуланские, помпейские и другие вновь открытые картины, в особенности же мозаики, дают нам возможность перенестись духом и воображением в ту эпоху искусства. Эта попытка очень отрадна и заслуживает похвалы, так как художники новейшего времени очень мало работали в этом направлении.
Можно было бы привести примеры из произведений искусства византийских и первых флорентийских художников, доказывающие, что они самостоятельно стремились к подобной цели, но мало-помалу о них забыли. Но вот Юлий Роман ясно показывает в своих работах, что он читал Филостратов. Более молодые талантливые художники новейшего времени, которые вполне освоились с духом этой эпохи, много сделали бы для возвращении искусства к полной силе его расцвета и прелести жизни, в которой она только и может процветать. Но не только трудность составить себе ясное понятие об изображениях на основании ораторских передач помешала влиянию картин Филострата: еще хуже тот беспорядок, та беспорядочная последовательность, в которой картины следуют друг за другом. Если там требуется напряженное внимание, то здесь совершенно теряешься. Поэтому нашей первой заботой было отобрать картины, разнести их по рубрикам, может быть и не со всей точностью».
Затем Гёте распределяет картины на 9 групп и говорит дальше:
Если мы будем рассматривать галерею филостратовских картин как систематическое целое, то станет ясным, что благодаря открытию подлинно античных произведений мы можем убедиться в подлинной достоверности этих описаний нашего ритора. Далее: если мы признаем, что лишь от нас зависит включить или добавить то или иное произведение, чтобы понятие живого искусства все более утверждалось, если мы признаем, что многие великие художники новейшего времени следовали этому направлению и оставили нам образцовые произведения подобного рода, то все сильнее растут желание и обязанность углубиться в детали каждого отдельного отрывка».