Будем, однако, объективны – до полноправного иллюзиониста Гофцинзер все-таки не дотягивает. Разве можно сравнить его с демоническим Боско или хитроумным Казневым, мастерами именно сценических, а не салонных выступлений? Где и какую полнокровную сценическую практику мог получить чиновник, ни разу в жизни не выехавший на гастроли? Да и вышел он на публику с «Часом обманов» в том возрасте, когда люди начинают задумываться о пенсии; его кумир Деблер в такие годы навсегда покинул сцену! Хотя Гофцинзер и заслужил высокую похвалу из уст Розалии Германн, а также горячее одобрение аудитории – хвала ему! – речь все-таки идет не о его артистических способностях. Интеллигентен, культурен, образован – безусловно. Умен, проницателен – несомненно. Техничен, подвижен, неутомим – да. Но ограниченное пространство салона большего и не требует. Здесь нет необходимости быть крупномасштабным. Что, кстати, впоследствии подтвердит его неудачная сценическая карьера – когда он, триумфатор миниатюрных залов, решил завоевать еще и большую сцену, широкая публика его не приняла. Поэтому говорить о Гофцинзере-иллюзионисте следует с обязательным уточнением – как о виртуозе, умевшем концентрировать магию в мини-интерьерах. Именно так, поскольку австрийский маэстро явил себя мастером с редкой способностью – максимально использовать имеющуюся минимальность. Кто бы что ни говорил, но салонных фокусников – легион, а вот фигур, подобных Гофцинзеру – раз, два, и обчелся.
Мы вновь повернулись лицом к «феномену Гофцинзера». К его «незапланированности», хотя какой феномен планируется? К его «несвоевременности», по логике, ему надлежало бы появиться не в середине XIX, а в начале XX века. К его возникновению «из ничего» – из структурных трансформаций мыслящего вакуума, как сказал бы современный физик, увлекающийся экстрасенсорикой.
«Карточный фокус необходимо хорошо понять, точно разучить и виртуозно исполнить – лишь тогда он принесет настоящий успех. Однако, следует иметь в виду, что любой фокус требует с самого начала и до конца всего фокусника; иначе не ждите удачи!». Так писал Гофцинзер. Методически грамотные слова. Безупречные теоретически. Но наблюдаемые кармические зигзаги заставляют усомниться – а был ли он опытным методистом или автором теории? Увы, след неразвившейся судьбы отчетливо просматривается и здесь. Никто из исследователей не упоминает о его теоретическом наследии. И из современников – тоже. Не считать же, в самом деле, его фразу, брошенную в одном из писем, «я отыскал, скомбинировал и осуществил 60 оригинальных карточных фокусов» за серьезную теоретическую заявку?! Иное дело, если отнести Гофцинзера не к разряду ученых, способных обобщать свой опыт в умозрительных построениях, а к категории «умных практиков» – такая характеристика окажется, пожалуй, наиболее удачной. И даже единственно правильной – несмотря на очевидное встречное соображение: работа государственного служащего, подразумевающая умение размышлять, скорее способствует теоретизированию сидя за столом, нежели практическому совершенствованию. Не будем излишне углубляться. И без того ясно – какая нетривиальная карма, какая неординарная судьба!..
Последние годы жизни уникального маэстро окрашены в черные тона. Болезнь, упадок сил, нищета. Он задумал полноценное иллюзионное представление, спроектировал его, заказал дорогой реквизит, потратил на него все свое состояние – и потерпел неудачу. Может быть, и вправду ему было заказано прогнозировать, размышляя? Есть же люди, высказывающие в диалоге изумительные догадки, улавливающие мысли собеседника с полуслова, тут же их подхватывающие и развивающие до гениальных истин, но стоит им начать творить, оказавшись наедине с собой – и куда девается их пронзительная легкость? Может быть, рождение гения карточной композиции состоялось под сиянием тезиса «практикуй интуитивно, не форсируя сознательности»? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем достоверные ответы на наши вопросы. Доподлинно известно одно – покинув Комфортную зону удач, венский чародей сильно сдал. Смерть подоспела вовремя – как ни кощунственно это звучит. Но она устранила Гофцинзера от еще большей нищеты. И только тогда наступила уже самая последняя пауза. Относящаяся к его наследию.
Тот, кто предположит, будто маэстро не желал этой паузы, может быть опровергнут – незадолго до кончины австрийский гений распорядился сжечь все записи и иллюзионные аксессуары, и Вильгельмина выполнила требование умирающего. Но если принять этот факт за основание для окончательного вывода, то чем объяснить благожелательность Гофцинзера по отношению к немногим посетившим его иллюзионистам, как относиться к его рекомендациям, призывающим расценивать карточные фокусы как «поэзию иллюзионного искусства», какие критерии применять к его многолетней подвижнической работе, скрытой от посторонних глаз внутри непробиваемого панциря чиновника? Однако тем-то и уникален «феномен Гофцинзера», что более чем через 20 лет состоится второе рождение его творческого метода. И произойдет это посредством книги От-токара Фишера «Карточное волшебство Гофцинзера».
Строго рассуждая, Оттокар Фишер (1873—1940) не был первым, кто поведал миру о разработках гениального мастера. Прежде его публикации уже имелись две монографии на эту тему: «Час обманов», написанная Ф.Галлиеном, и «Все о салонной магии», принадлежащая перу Рудольфа Мариана, а немецкий журнал «Мир волшебства» в №10 за 1896 год опубликовал краткое биографическое сообщение о личности Гофцинзера, после чего снова обратился к тому же предмету через несколько лет – несколько карточных композиций замечательного маэстро появились в «Мире волшебства» в 1901 году (начиная с № 2). Тем не менее, взрыв интереса к композиторскому наследию Гофцинзера случился не тогда, а позже – в 1910 году, после выхода труда Фишера. Иными словами, иллюзионная общественность проявила несвойственную ей инертность. Почему? Вероятно, взвихрившийся ажиотаж был порожден полнотой книги – Отгокар Фишер, познакомившийся с Георгом Хойбеком в 1895 году, долго с ним встречался, выпытывая у единственного ученика Гофцинзера новые и новые подробности о карточных чудесах почившего учителя. А возможно, сработал обычный принцип «критической массы»: накопленные прежде разрозненные факты требовали организации их в единую стройную картину взглядов и «Карточное волшебство Гофцинзера» как раз оказалось тем самым системообразующим фактором. Так или иначе, но вторая жизнь «феномена Гофцинзера», стартовав в 1910 году, продолжается и до настоящего времени.
На 20-м Конгрессе ФИСМ (1997 г., Дрезден) один из иллюзионных семинаров был посвящен Йоханну Гофцинзеру. Доклад о генеалогическом древе мастера делал замечательный австрийский манипулятор Волшебник Кристиан (2 место в категории «Манипуляция» на Конгрессе ФИСМ в 1970 году, 1 место в «Манипуляции» в 1973, 1976, 1979 гг.), являвшийся президентом магического клуба Вены. Подойдя к Кристиану, я показал ему портреты Гофцинзера и великого датского сказочника Ханса-Кристиана Андерсена. «Как они похожи!» – ахнул Кристиан. «Но этого мало, – улыбнулся я. – Взгляните на даты их рождения». И тотчас же выяснилась их близость: Андерсен родился в 1805 году, а Гофцинзер – в 1806-м! «Вот это да!» – поразился Кристиан. Задумался, а потом поинтересовался годами их смерти. И больше ничего не смог сказать, поскольку оба гения покинули наш мир в 1875-м году! Случайно ли случилось подобное «калькирование»? Ответа у меня нет.
Не зря, по-видимому, несравненный Гофцинзер избрал иллюзионный жанр. Вечно нацеленный на эффект, всегда предусматривающий таинственность – редкостный жанр. Самобытнейший жанр – позволяющий, оказывается, тем, кто законсервировался на долгие годы, создавать в тиши великие рукотворные шедевры, требующие сиюминутного исполнения, а по истечении многих лет выйти на суд современников и очаровать их. Двуликий жанр – визуальный эффект и секрет исполнения вдут в нем рука об руку не только в трюке, но неотторжимы и от личности демонстратора (хотя, правда, и не любого). Разве нельзя разглядеть в этих осколочных признаках иллюзионизма чего-то большего? Например, упрощенных проекций чувств и мыслей творческих людей – тех, в частности, кто пришел в этот необычный жанр? Одним из которых и был великий Йо-ханн Непомук Фиделис Гофцинзер.