Однако могущество Уркхарту обеспечивал не его пост – по крайней мере, не напрямую. Главный Кнут не обладал обычными полномочиями члена Кабинета министров. Он не мог использовать в своей работе огромную и мощную государственную машину: его обязанности были безликими. Он без устали трудился за сценой, не произносил публичных речей и не давал интервью телевидению. По данным опроса общественного мнения, проводимого Институтом Гэллапа, его имя знали меньше одного процента людей.
Его работа требовала, чтобы он исполнял ее подальше от света прожекторов, и, будучи Главным Кнутом, Фрэнсис отвечал за дисциплину в рядах партии и полную явку избирателей. Это означало, что он был обладателем самой тонко настроенной политической антенны в правительстве и узнавал все тайны, как правило, раньше большинства своих коллег. Для того чтобы обеспечить голоса избирателей день за днем и ночь за ночью, ему требовалось знать, где можно найти членов парламента, с кем они вступают в сговор, с кем спят, будут ли достаточно трезвыми, чтобы проголосовать, и не помешает ли им какая-то личная проблема выполнять свои обязанности, что нарушило бы гладкое течение жизни парламента.
В Вестминстере подобная информация дает власть. Многие из коллег Уркхарта, занимавших высокое положение, а также младшие члены парламентской партии сумели сохранить свои места благодаря тому, что кабинет Главного Кнута решал, а иногда и прикрывал их личные проблемы.
Недовольные заднескамеечники вдруг начинали поддерживать правительство после того, как им напоминали о каком-нибудь прошлом проступке, на который партия закрыла глаза, но о котором не забыла. Ни один скандал в правительстве не начинался так, чтобы Фрэнсис не узнал о нем первым, а посему многих скандалов просто не случалось – если только Главный Кнут и десять Младших Кнутов не хотели, чтобы таковой разразился.
Неожиданно политика вернула в настоящее одна из преданных ему дам. Ее глаза возбужденно горели, щеки раскраснелись, а скромность и благоразумие пали жертвой жары и волнений трудного дня.
– Скажите нам, мистер Уркхарт, каковы ваши планы на будущее? Вы намерены выставить свою кандидатуру на следующих выборах? – довольно нахально поинтересовалась она.
– В каком смысле? – удивленно переспросил министр.
– Вы не думаете о том, чтобы уйти в отставку? Вам ведь уже шестьдесят один? А во время следующих выборов будет шестьдесят пять или чуть больше, – заявила дама.
Уркхарт был высоким и угловатым, и ему пришлось наклониться, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Миссис Бэйли, с головой у меня по-прежнему все в полном порядке, и во многих обществах мой возраст считается политическим расцветом, – ответил он, поджав губы, на которых не было больше даже намека на улыбку. – У меня еще полно работы, и я хочу многого достигнуть.
В глубине души Уркхарт знал, что эта женщина права. Яркие красные тона его юности давным-давно поблекли, а в редеющих волосах остался лишь намек на прежний сияющий цвет – он отращивал их и носил распущенными, словно в качестве компенсации. Фрэнсис заметно похудел, и теперь ему не годились стандартные костюмы, а голубые глаза стали холодными после стольких пережитых зим. И хотя рост и осанка делали его заметным в любом переполненном людьми помещении, те, кто находился рядом с ним, никогда не чувствовали тепла от его тщательно нормированной улыбки, открывавшей неровные зубы, сильно пожелтевшие от никотина – политик привык выкуривать около сорока сигарет в день. Иными словами, к собственному огорчению, он старел некрасиво, и годы не придавали ему значительности.
В общем, время было не на его стороне. Как и большинство коллег, Уркхарт вошел в парламент, лелея тайные амбиции и рассчитывая добраться до самого верха, однако за свою карьеру политика не раз видел, как более молодым и менее способным удавалось быстро продвигаться наверх. Этот горький опыт подорвал его притязания, но не уничтожил их полностью. Уж если ему не суждено попасть на Даунинг-стрит, так пусть по крайней мере один из главных государственных постов позволит ему стать признанным национальным лидером, отплатив за презрение отца величием, о котором старик не мог и мечтать. У него еще есть время, чтобы добиться высоких целей. Фрэнсис верил в свое предназначение, хотя судьба и не торопилась исполнить его мечты.
И тем не менее его время пришло. Одна из первостепенных обязанностей Главного Кнута состояла в том, чтобы давать премьер-министру советы по поводу перестановок в правительстве – каким министрам следует отдать предпочтение, кто из заднескамеечников заслужил повышение, а с кем из коллег следует расстаться, чтобы их место могли занять другие. Уркхарт много размышлял о перестановках, которые неминуемо произойдут после выборов, и в кармане у него лежал конверт с написанными от руки рекомендациями премьер-министру.