Я подумала, что он может быть не очень сведущ в юридических вопросах. Так оно и оказалось. Подумав немного, он всё-таки кивнул.
— Хорошо, мадемуазель, я подожду до ярмарки. Но ни днём больше!
Я не стала просить его отпустить нам еще товара, хотя мой желудок требовательно заурчал, желая непременно отведать мяса, что коптилось сейчас под навесом на заднем дворе. Это было бы уже слишком с моей стороны.
— Надеюсь, мадемуазель, вы не будете против, если мы заедем еще в одно место? — спросила Рут.
И когда я согласилась, Кип направил лошадь в самый конец деревни к маленькой и очень старой лачуге, на пороге которой, едва мы подъехали к ней, показалась седая старуха. Ее лицо было обращено в нашу сторону, но я поняла, что она не видит нас. Она была слепа.
— Это мадам Франсис Тафт, — прошептала мне на ухо Рут. — Она потеряла зрение много лет назад, когда ее служивший в армии сын погиб в стычке на границе с Арвитанией. Когда-то, говорят, у нее был большой огород, и она полностью себя обеспечивала. Но сейчас она уже слишком слаба, и из всей скотины у нее остались только несколько кур — таких же старых, как она сама. И чтобы она не померла от голода, я привожу ей кое-что с нашего огорода да немного молока. Вы только не думайте, мадемуазель, что я доброту за ваш счет проявляю. Матушка ваша стоимость продуктов, что я отвозила мадам Тафт, из моего жалованья вычитала.
Я посмотрела на нее с улыбкой:
— И что же после этого от вашего жалованья оставалось?
Она фыркнула в ответ:
— Да почти ничего, мадемуазель. Но разве мне чего-нибудь нужно? Еда и крыша над головой у меня есть. На что мне деньги?
— Мадам Тафт доводится вам родственницей? — не унималась я.
Но Рут покачала головой:
— Вовсе нет. Но разве же можно ее совсем бросить? Она же одна пропадет.
Мне ужасно хотелось сказать ей, какая она молодец, и как я ею горжусь. Но я понимала, что это сильно ее смутит, а потому пока воздержалась.
Рут спрыгнула на землю, достала корзинку, в которой лежали зелень, репа, капуста и большая стеклянная бутыль с молоком.
— Добрый день, мадам Тафт! — громко сказала она. — Вы только послушайте, что я вам привезла! И пойдемте в дом, я перелью часть молока в крынку, чтобы у вас к вечеру была свежая простокваша.
Но старуха стояла на месте и смотрела в мою сторону. Вернее, не смотрела, но лицо ее было обращено именно ко мне.
— Должно быть, вам интересно, с кем я приехала, мадам? — догадалась Рут. — Это мадемуазель Бриан, дочка мадам Констанции. Она только-только вернулась из пансиона. Вы знаете, что такое пансион, мадам? Там благородных девиц учат всяким премудростям. И уж можете мне поверить, что она настоящая красавица.
Она думала, что мне в экипаже было не слышно ее слов, но я могла разобрать каждое. И даже тихий ответ хозяйки.
— Яблочко от яблони недалеко падает да далеко катится.
Я вздрогнула, не понимая, что она имеет в виду. Рут тоже не поняла, а потому решила не обращать внимания на эту фразу и просто увела мадам Тафт в дом.
Чтобы размять ноги, я тоже вышла из экипажа и вошла во двор. На удивление тут всё было чистым и аккуратным. Трава скошена, хворост уложен у задней стены дома, а широкая деревянная бочка была полна воды.
— Мы с Рут приходим сюда в наш выходной день, — услышала я голос Кипа. — Сама мадам с этим не справится.
Он говорил о старухе с большим уважением, я и снова порадовалась, что у него доброе сердце. Вот только это, похоже, ценилось не всеми.
— Эй, Кип, когда свататься придешь? — раздался вдруг со стороны звонкий девичий голос. — А то я целыми днями у окошка сижу, тебя поджидая. Агата сказывала, ты обниматься крепко умеешь.
Сначала я подумала, что девушка заигрывает с ним по-доброму, и отошла за угол дома, чтобы своим присутствием не помешать их разговору.
— Только силушка у него и есть, — сказал уже другой голос, но тоже женский. — А лучше были бы ум и деньги.
И обе они громко рассмеялись. Их злой смех прервался, только когда я вернулась к экипажу. Да, они были молоды, но даже в таком возрасте должны были понимать, какую боль причиняют другому человеку их слова. А сидевший на козлах Кип не пытался им ответить, плечи его были опущены, и весь он словно сжался в комок.
Когда они увидели меня, то обе смутились и, торопливо мне поклонившись, пошли прочь. Я предпочла промолчать и сделать вид, что ничего не слышала. Любые слова ранили бы Кипа еще больше.