Единственной жизненной проблемой для белокурых и нетрезвых «горцев из неизвестного племени» стала вьетнамская кухня. Ежедневный трехразовый рис вгонял наших товарищей в глубочайшую депрессию, не помогали тушеные и жаренные рыбо-мясо продукты неизвестно, где вчера бегавшие, ползавшие или плавающие. Советники, кстати быстро осознали, что любопытство по поводу продуктов, меньше всего способствует пищеварению. Вопрос «Что едим?» стал считаться дурным тоном, а поварам строго-настрого приказано все мясо называть «вьетнамской свининой» и «вьетнамской курицей», а не мясо «особой рыбой».
В прекрасный дождливый день, из туманной пелены приземляется на один из аэродромов транспорт из дружественного СССР и помимо всяких боеприпасов, медикаментов, нового вооружения и марксистко-ленинской литературы привозит нашим воинам пол тонны картошки. Причем такой, настоящей, крупной, еще припудренной родной воронежской землей. Радости полные штаны. Чан только что сваренного рису, тут же был пожертвован местному населению, и пока аборигены набивали на халяву животы, наш персонал засел чистить картофан на праздничный ужин, в честь обнаруженного в прошлогоднем календаре не отмеченного как надо праздника. Пока чистили, естественно приняли по 50 грамм «неразбавленного», потом еще немножко, вспомнили товарищей из истребительного полка на дальнем секретном аэродроме, где-то под самым носом у коварной сайгонщины. Естественно, начали обсуждать как бы отправить пару-тройку мешочков землякам. По тому, что если не поделятся будут крупные проблемы, обиды и разборки. По земле через джунгли - дело гиблое, минные поля, болота и регулярные стычки с потенциальным противником, а транспортные самолеты на этот секретный аэродром не летают, да и американские вертолеты постоянно баражируют. Для мозгового штурму накатили еще по стакану, а кто был физически покрепче и по другому, и сообща родили план.
В этот день в нужном направлении вылетал свежо-отреставрированный, после боев, то ли истребитель то ли штурмовик. Коллективным разумом было решено, так как самолет идет налегке, загрузить ему бомболюки и всякие порожние отверстия картошкой, а после посадки в кабину пилота, засыпать его по самый козырек этой самой картошкой. В общем плотно пообедавший с товарищами, наш нетрезвый ас, которому предстояло перегонять машину на секретный аэродром, был вывезен на взлетную полосу, где такими же нетрезвыми товарищами был торжественно запихан в аппарат, что-то где-то перегородили картонками, что то прикрыли брезентом и как то все-таки умудрились засадить помимо лихого, радостного тела, два мешка картошки. Товарищ руками покрутил - двигаются, ногами по нажимал - нажимаются.
- Как, Михалычь? Сядешь? - что товарищ взлетит, вообще никто не сомневался. - Долетим! Мать его! Давайте еще по 50 грамм "крайних" на дорожку! - Легко! - соглашается уже изрядно упитый коллектив, и тут же на крыле разливает остатки и чокнувшись употребляет с наилучшими пожеланиями. - От винта! - говорит опытный товарищ, по уши в картошке и по макушку в спиртовых парах, дает газу. Груженный истребитель, разбегается по полосе, взлетает и спокойно, покачивая крыльями, скрывается в облаках в направлении так сказать постоянной дислокации. Вот...
* * *
Помимо наземных и воздушных боевых действий, американцы поливали вьетнамские джунгли и рисовые поля диоксидами и прочей химией, от которой вся растительность засыхала практически на глазах. В основном использовались несколько смесей - «агентов» получивших названия по своему цвету: белый, голубой, пурпурный и самый популярный оранжевый. Постоянно, в секретных и не очень, лабораториях Пентагона производились десятки новых видов растворов, которые тут же распылялись над новым участком, а результат действия докладывался наверх в штаб, после чего «химикам» выдавалась очередная премия или внеочередной разнос.
Как раз в то же самое время когда наш картофельный истребитель, предусмотрительно отключив рацию, нырял из облака в облако, сам капитан военно-воздушных сил СССР, Сергей Михалыч Болдырев хрипло напевал, пустив скупую мужскую слезу разбавленную спиртом: «Опустела без тебяяя земляяяя! Как мне несколько минут прожить!» Совершенно случайно, на глаза ему попадается один из американских «агрономов» - самолетов обрабатывающих джунгли всякой гадостью. Загруженный под самую завязку совершенно новой, неиспытанной смесью, переливавшейся на солнце всеми красками радуги и имевшей соответстующее кодовое название Рейнбоу. Оба самолета летели практически над океаном, наш чтобы не получить в брюхо ракету, а «химик» как раз заходил на заданный курс. На горизонте уже было видно землю.