Филя энергично кивнул.
- Странно, странно. Я бы перепугался. Вот что, я поспрашиваю у наших, может, кто работал с подобными личностями, подниму архив. Это займет какое-то время, дней шесть - семь. Да, мой дорогой, только дурное дело нехитрое, а на хорошее годы уходят! Постараюсь не затягивать. Сам сюда не мотайся, только огорчение одно, я приеду к тебе, как выясню что-то. Наберись терпения. Если Настенька жива, она найдется. А если нет, так ничего не поделаешь. Допивай, и я тебя провожу.
Чай был горячим, Филя подавился им и обжег язык. Авдеев встал, подошел к окну, открыл форточку и закурил. Евлампий Лукич недовольно завозился и еще сильнее согнулся над столом, стараясь спрятаться от неприятного запаха.
- Вот что! - вдруг сказал Авдеев, выбрасывая недокуренную сигарету. - Чего медлить? Сейчас же пойдем к Буквоеду!
- К кому?!
- Увидишь.
Они вышли в коридор, где было по-обеденному пусто. Из кабинетов доносился звон посуды и мирный говор стряпчих. Пахло кофе и лимоном. Авдеев остановился перед кабинетом с надписью «Архив» и повернулся к Филе:
- Как войдем, молчи. Он не любит посторонних. Прикинься пеньком.
- Хорошо, - сказал Филя. - Я не подведу. Пеньком у меня всегда хорошо получалось.
Они вошли. Вокруг были стеллажи, до верха набитые бумагами, коробками, папками всех цветов и мастей.
- Вот бы спичку сюда горящую! - хулигански подмигнул Филе Авдеев. - Раз-два, и готово!
- Я вам дам спичку, - раздался скрипучий голос. - Баловать вздумал, Ромэн? Начальству доложу, живо выгонят на мороз. С волчьим билетиком-с.
- Не ворчи, я пошутил.
За последним рядом стеллажей стоял журнальный столик, возле которого в покойном кресле восседал толстомясый господин в замызганной тужурке поверх рубахи. Все его тридцать подбородков болтались, как тряпье, при каждом вздохе. На коленях у господина лежала ветхая книга, готовая развалиться от малейшего чиха. И тут Филе нестерпимо захотелось чихнуть. Он свел ноздри вместе и что есть мочи крепился, стараясь держаться у Авдеева за спиной.
- Чего притащился? - недовольно спросил Буквоед. - Опять по мою душу?
- Угадал! - весело сказал Авдеев. - Без тебя никуда. Мне вот что нужно. Не слышал ли ты раньше о некоем крабе по имени Григорий Антонович?
- Крабе? - переспросил Буквоед. - А не об осьминоге?
- Что, и такой есть? - поинтересовался Авдеев.
- Есть и осьминог, и лангуст. По одному делу проходило трое раков.
- Нет, раки не интересуют. Нам бы краба.
- Сейчас взгляну. Где-то было, - и грузный Буквоед с кряхтеньем поднялся с кресла. Он прошлепал мимо них и скрылся за стеллажами. Было слышно, как он бормочет.
- Нет, не здесь. А это как тут оказалось? Непорядок! А все этот чертов Степка, путаница от него одна. Пихает, как попало, сукин сын... Вот, нашлось!
Буквоед вернулся к ним с огромной картонной папкой в руках. Из нее высовывалась стопка пожелтевшей бумаги. Буквоед сел, распахнул папку и склонился над ней. И тут произошло нечто такое, от чего у Фили занялся дух. Буквоед сделал глубокий вдох и коснулся губами бумаг. Буквы полетели к нему прямо в рот! Гурьбой, как льдинки в мартовском ручейке, они поднимались со страниц, задевая друг за друга засечками. Буквоед сладострастно прикрыл глаза, будто пил амброзию. Авдеев невозмутимо взирал на это и изредка посматривал на часы. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем Буквоед насытился. Он отер губы, смачно рыгнул. Изо рта у него вылетела буква «Ю». Она описала в воздухе несколько кругов и приземлилась на ковер. Авдеев тут же раздавил ее каблуком.
- Готово? - спросил он нетерпеливо. - Нашел?
- Да, был такой. Проходил как свидетель по делу Петровского.
- Как найти? Где живет?
- Информация засекречена.
- Слушай, давай без этого, - сказал Авдеев. - Мне нужно знать.
Буквоед развел руками:
- Ромэн, ничего поделать не могу! В документах адреса нет, написано - «засекречено» и точка. Краб был информатором, не хотел светиться. Понять его можно, Петровский тот еще тип. Выйдет из тюрьмы через пару лет и прирежет. Кому нужны проблемы?
- Хорошо, но какая-то информация о нем быть должна!
- Пожалуйста. На момент расследования ему было тридцать семь лет. Холост, детей нет. Занимается коллекционированием старинных вещей, преимущественно скифских погребальных урн. Меценат. Отчислял средства женскому работному дому в Кузьминках. По другим делам не привлекался.
- И это все?
- А ты чего хотел? Полную биографию с фото?
- Было бы неплохо, - сказал в сторону Авдеев. - То есть никаких контактов - ни телефона, ни абонентского ящика?