Теперь Филя боялся останавливать такси и решительно не знал, что ему делать. Пройдя квартал, он в беспомощности застыл у столба, обклеенного объявлениями.
«Пропал петух бойцовой породы. Хвост и бока черные, откликается на кличку Бася. Нашедшему вознаграждение».
«Продаю дачу. На участке баня, коровник, плодовые деревья. Двенадцать верст от Бурга, рядом озеро и лес. Пятьсот рублев. Торг уместен».
«Куплю за золото подсвечники, фарфор, патефоны, зонты, статуэтки, иноземные марки и монеты. Дорого».
«Пошив шуб, малахаев, тулупов из меха заказчика. Качественно и в срок. Модели на любой вкус и кошелек».
«Дом отдохновения «Пышка». Мы знаем все о ваших желаниях».
Последнее объявление заставило Филю покраснеть. Он слышал от своего друга Коли, учившегося в столице, о таких домах. Рассказы всегда изобиловали дерзкими подробностями, а заканчивать Коля любил их так: «Потом мы купили шампанского, и...» Тут он замирал, делал сладострастную дулю губами и закатывал глаза к потолку. Филе трудно было сознаться в этом даже самому себе, но, отправляясь в Бург, он лелеял в глубине души надежду попасть в один из таких домов отдохновения. Конечно, для этого требовались деньги, но он же заработает их в конце-то концов! Ведь один раз в жизни можно себе позволить шалости, а потом - потом влачить жалкое, но праведное существование, в котором нет места шелковым чулкам, медовому аромату духов, алому рту. В Бурге Филя собирался рисовать иконы, а в таком деле главное чистота помыслов, поэтому все, что может предложить юноше столица, надо было испробовать до того, как он пристроится в мастерскую.
Пока Филя разглядывал столб и уносился мечтами в пряные альковы дома отдохновения, из-за поворота вывернул трамвай. Его карминные бока были щедро заляпаны грязью, на крыше залихватски лежала шапочка снега. Филя бросился к открывшимся дверям и крикнул кондуктору:
- Улица Пушкина! Я доеду?
Кондуктор отрицательно покачал головой:
- Мы в парк. Жди следующего.
- А сколько ждать-то?
- Почему я знаю? - зевнул кондуктор и, стащив форменную шапку с головы, помахал ею в сторону рта, нагоняя туда морозного воздуха. - Стой тут, что-нибудь приедет.
Двери захлопнулись, и трамвай покатил по рельсам, весело поскрипывая. Он торопился домой. Филя вернулся на тротуар и принялся перечитывать объявления. Еще немного, и он будет знать их наизусть, вплоть до телефонных номеров. Внезапно навалилась нечеловеческая усталость, хотелось сесть на крутобокие камни и уснуть, выкинув из головы все проблемы и заботы. Прошло не менее получаса, Филя приник к столбу и вяло следил взглядом за проезжающими автомобилями. И вот показался трамвай. Он неохотно полз вперед. В перестуке его колес чудился скрытый гимн лени и вечерней ломоты в костях. Филя забрался в полупустой вагон, пристроился у окна и замер, согреваясь. Когда кондуктор объявил остановку «Улица Пушкина», пришлось бороться с собой, чтобы встать и выйти обратно на холод. Метель мгновенно сдула накопленное Филей тепло, он зябко и безнадежно приплясывал, кляня промозглый ветер - визитную карточку Бурга.
Дом тетки, сестры отца, оказался двухэтажным особняком с мраморными колоннами и портиком в греческом стиле. Окна были завешаны тяжелыми шторами, через которые едва пробивался свет. «Шикарно живет», - подумал Филя, оглядывая массивную дверь с бронзовой ручкой в форме выгнутого ижицей льва. Муж тетки, генерал, в бытность еще желторотым офицеришкой, отличился на войне - спас от пули чуть ли не самого императора, был тяжело ранен и впоследствии удостоился медали за отвагу. После этого его карьера рванула вверх, он дослужился до чинов-орденов, оттяпал себе право распоряжаться заказами на провиант, и после этого денег в семье хватило и на покупку особняка, и на балы, и на собственную мыловарню. Десять лет назад генерал преставился, и тетка зажила вольготно, тираня единственную дочь угрозами лишить ее наследства. Отец Фили предпочитал держаться в стороне от семейных склок, поэтому посылал сестре раз в год открытку на Рождество и запрещал детям принимать от нее предложения погостить. Но вот теперь, когда отца не стало, тетка и ее дочь были его единственными живыми родственниками. Почему бы не воспользоваться их гостеприимством?
Филя долго топтался на пороге, подбирая слова, с которыми он обратится к тетке. Надо было объяснить, как и где он потерял Настеньку, почему явился без вещей и так поздно. Если раньше он боялся показаться деревенщиной и слюнявым растяпой, то теперь приходилось входить в этот помпезный дом почти преступником. Чем оправдаться? Как начать разговор?