- Так нет же свидетелей. Вы там рядом были и ничего не видели!
- Найдутся, не бойся. Кто-кто, а свидетели всегда есть. Ступай, я занят.
Городовой по-отечески хлопнул Филю по плечу и подтолкнул к выходу. Ничего не оставалось делать, как только уйти.
На улице метель зло куснула ему щеки. Колючий снег летел в лицо, заставляя щуриться. Сменилась погодка. Грядет зима, неотвратима. Эх, утки, утки, улетели бы вы днем раньше подобру-поздорову, а теперь отморозите лапы, конец вам.
Поразмыслив, Филя решил отправиться к тетке - что еще оставалось делать? Он поднял руку, чтобы поймать такси.
Черный автомобиль вырвался к нему из пелены снега, как рука из-под одеяла.
- До улицы Пушкина подбросите? - спросил Филя, когда опустилось стекло.
- Не вопрос, - откликнулся водитель и распахнул дверь. - Садись!
- А сколько? - поинтересовался Филя.
- Договоримся!
Что ж, значит так тому и быть. Филя сел внутрь и обомлел. Водитель был юный, моложе его года на два, розовощекий и крепкий, со светлым пушком над губой. Волосы цветом, как пшеничная копна, и столь же жесткие. Но главное не это. Водитель был одет в настоящую кольчугу! Она струилась по телу, отбрасывая на приборную доску причудливые блики.
- Витя, - протянул руку водитель. Филя крепко и с удовольствием пожал его большую ладонь. - Витя Зязин. Можно просто Витязь. Меня здесь каждая собака знает. Поедем, помолясь?
Филя кивнул, автомобиль рванул с места. Впереди дорога разветвлялась, утопая всеми концами в бесконечной буранной мешанине.
Витязь
Витя был лихой шофер, это Филя понял сразу. Автомобиль круто заносило на поворотах, из-под колес фыркал в разные стороны снег и подмерзшая земляная крупка. Витя предпочитал ехать к своей цели дворами. Он воровато оглядывался, словно ожидал погони.
- Что-то не так? - встревоженно спросил Филя.
Витя белозубо улыбнулся и покачал головой.
- Куришь? - спросил он, доставая из-под сиденья медный портсигар, на крышке которого была гвоздем выцарапана несколько бессвязная фраза «Грифон Момон Додон».
«Глупые рифмы, - подумал Филя, жестом отказываясь от сигареты. - Зря я к нему в машину сел. Авантюрист какой-то, если не бандит! Чего вот он оглядывается? Господи, только бы живым добраться до тетки, хватит с меня уже на сегодня».
- Приезжий? - неожиданно прервал его внутренний монолог Витя.
- Да. А как вы догадались?
- Взгляд у тебя растерянный. Ну, и пальто...
- А что пальто? - с вызовом спросил Филя, оглядывая себя. - Нормальное вроде.
- Такие сейчас не носят! Уже лет двадцать как. Сосед в прошлом году выбросил свое на помойку.
Пальто Фили и правда было старым - его носил еще отец, когда ходил в женихах. Серое, немного напоминающее шинель довоенного образца, оно делало фигуру более массивной и значительной. Лацканы и края карманов украшала серебряная лента, плоские пуговицы блестели, как ордена. В этом пальто Филя чувствовал себя старше, и Витина реплика больно задела его самолюбие. Казалось, он наносит оскорбление не только ему, но и покойному отцу, которому эта вещь тоже была дорога.
- Наверное, у вас сейчас в моде кольчуги? - ехидно заметил Филя.
Витя ничуть не обиделся.
- Времена тяжелые, - ответил он. - Неспокойно.
- Стреляют?
- Бывает. Я живу в Малярове - это на окраине. У нас там каждый день заварушка. То калмыки мнут наших, то мы калмыков. А как раздухаримся, так и до смертоубийства доходит. На днях сорок человек в больницу отвезли: кому глаз выбили, кому зуб. Одному палец оторвало. Мне хоть бы хны, даже синяков не осталось. А ты говоришь, кольчуга! Как без нее?
- Суровые у вас нравы, - сказал Филя.
- Дело привычки. Хотя хочется иногда пожить по-человечески. Да что об этом говорить? Кто в Малярове родился, тот там и умрет. Судьба.
«Экий философ, - подумал Филя с неудовольствием. - Фаталист за рулем».
Автомобиль занесло на очередном повороте. Они вырвались из дворов и катили по широкому, освещенному фонарями проспекту. Желтый свет дарил почти рождественскую негу, обещал засахаренные фрукты, орехи в шоколаде и живой жар близкого очага, но Филя не мог расслабиться. Стоило Вите замолчать, как в голову опять полезли мысли о Настеньке, о проклятом господине крабе и зловещем пророчестве цыганки. По шее катился холод, мерзко спускался по икрам, тек в пятки. Хотелось прыгнуть из автомобиля и бежать вперед, до хрипоты в легких, до рези в правом подреберье. Матушка и батюшка! Где вы там, в Раю? Слышите меня? Простите! Не уследил, не уберег, да и сам того гляди сгину.