Да, что-то в сторону меня увело, не о том хотела рассказать… Работаю себе, тоска смертельная. Ехала в замужество, Джон расписывал, как на концерты да в музеи будем бегать, путешествовать, а тут нянчу двух малышей, ночами не сплю, подаю-прибираю, готовлю, кусок в горло не лезет, паспорт в агенстве отобрали, да раз в неделю аккуратно половину зарплаты отнимают, когда приезжаешь на выходные. А что делать, больше некуда… Маме позвонила, наврала с три короба, про Джона правду рассказала, а остальное наврала, что живу у хороших людей, так, слегка помогаю по хозяйству…Одна отрада-выходные. В субботу утром на автобус, и до воскресенья вечера- свободна! Болталась по городу своей мечты, даже то место нашла, что на картинке увидела. Ночевала в том-же агенстве, была там комната для гостей, сползались на выходные няни, и вели мы ночами разговоры о своей тяжёлой беспросветной доле. Нашла я у себя телефон один, ещё одного кавалера из того-же журнала. Тоже переписывалась с ним, а потом я ему честно сообщила, что с Джоном у меня дело на мази…Вот позвонила ему как-то, полгода прошло, как я в нянях мыкалась, зато разговаривать стала по-английски, и понимать получше. Назначил мне свидание. Разволновалась я. Думаю, может, правда, спасёт он меня из неволи? Встретились мы у Метрополитена. Старый, но ничего, импозантный. Говорил, что пятьдесят пять ему, лет десять, видно, скостил. Адвокат по правам человека. Подходит. Сразу нашли общий язык. Я ему даже рассказывала о художниках, стилях и картинах. Потом кормиться пошли. Боже, до чего приятно сидеть, как белый человек, в хорошем ресторане, белые скатерти, официанты с полупоклонами пританцовывают у стола, в огромном окне- деревья парка. Цены- посмотрела и плохо стало. Лен раскавалерился, о родстве душ говорит, о одиночестве. Его Лен звали. А что, красивое имя, Лен и Лена. Я даже залюбовалась на него. Ну и что, что старый. Зато надёжный, не гулять будет, а трястись над молодой женой- вот так я губу раскатала. Очень тяжело в почти тридцать лет не иметь ни своего угла, ни документов в чужой стране. Стоит одна сумка с вещами под кроватью, где самое необходимое, да две книжки- томик Ахматовой и Мастер и Маргарита Булгакова.
Так прошло ещё два года. Я уже в другой семье работала, одних детишек подрастила, да к другим позвали. А в выходные всё то-же- Музей, ресторан, кино, ужин…Лен расспрашивает и расспрашивает- А почему уехала из России, а почему возвращаться не хочешь? Ему очень даже нравится в Питере-переодически приглашают туда лекции по праву читать в университете. Обожает балет, оперу, удивляется, что всё так дёшево. Я даже злиться стала на его бестолковость. Посоветовала ему дома оставить свои тысячи, а прожить месяц в Питере на пятьдесят долларов (средняя зарплата), обиделся, замолчал. Долго разыгрывала из себя недотрогу, уезжала в Бруклин ночевать, в Кошкин Дом, так мы называли про себя наше агенство. Хозяйка не возражала, мы же ей платили за ночлег, и паспорт она отдавала тогда, когда кто-то выходил из игры и исчезал, обещая более не появляться…Да, женщины мне завидовали- я была самая молодая из них, они больше заглушали бабскую тоску случайными связями с Брайтоновскими пьяницами. — Ты у нас Королевна, — грустно подбадривали они, — давай, не теряй свой шанс. На двадцать лет старше, фу, ерунда! Классический брак! Зато в Манхеттене будешь жить, в классной квартире! Осмотришься, поучишься, не спеша работу найдёшь хорошую…Подливали масла в огонь. Да, я уже наметила себе, что поступлю в Нью-Йоркский университет, на искусствоведа. Хочу в музее работать! А какие у Лена друзья! Профессора, актёры, художники, политики… И все мне ручки целуют, удивляются эрудиции, уму и красоте…А Лен уже закапризничал, что спать с ним не хочу. Засомневался, что люблю его, хотя объясняла ему, что больше мне по душе брак, основанный на родстве душ, и на фиг мне молодые прощелыги не нужны, ценю я мол, покой и комфорт. Вот пришлось доказывать, что люблю. Да тут как раз познакомилась я с одной барышней. Проститутка она, подружка хозяйкина. Приехала в гости к ней из Москвы. Серый воробышек, только что ухожена, и одета просто, даже строго, но в дорогие вещи, исключительно серого или чёрного цвета. В жизни бы не подумала, что проститутка. Мы с ней на кухне пару раз кофе попили, и говорит она мне-Что ты в этом болоте делаешь! Как тебе не стыдно! Ладно эти бабищи, страхолюдины, — и она кивнула головой в сторону комнаты, где как раз няни собрались на выходной. — А ты! Королева! Да ты любого мужика осчастливишь, а валяешься тут на полу на грязном матрасе!