— А я за вами.
Не знаю, зачем я это брякнул, но дама тут же оживилась. Ей можно было бы дать лет тридцать пять-тридцать восемь. Вот, собственно, и все, что я могу сказать о ее внешности. Таких людей только покойничек Гоголь Николай Васильевич умел описывать — не высокая, не низкая, не толстая, не тонкая, не уродина и не красавица… И лишь одну особую примету можно было внести в милицейскую ориентировку, если бы однажды кому-то пришло в голову ее составить — пронизывающий взгляд умной женщины, давно успевшей утвердиться в мысли, что окружающие мужчины есть низший разряд существ, пригодный разве что для удовлетворения ее сексуальных потребностей.
— Вас как зовут? — тут же спросила она.
Я назвался по имени-отчеству, сочтя неловким в столь фешенебельном окружении обойтись одним именем. Оно, конечно, я не догадался повязать галстук, зато натянул спортивную шапочку, и отчество у меня еще осталось.
— А я Людмила Викторовна, — представилась невнятная незнакомка. — Но можно просто Люда… А вы кто? Вы такой романтичный.
Уж лучше Людмила Викторовна.
— Я, видите ли… Э-э-э… По линии жениха. Ой! То есть по линии именинника.
— Наверное, журналист?
— Вот именно.
— Что вы думаете по поводу последних перестановок на ГэТээРКа?
Как многие цивилизованные люди, я слышал, конечно, о смене руководства на телевидении, но мне не приходило в голову что-то об этом думать. Хватает своих тем для размышлений. Особенно сейчас.
— Думаю, что они давно назрели, — ляпнул я наугад.
— Вы действительно так считаете? — ехидно переспросила Людмила Викторовна. — Разве вы сторонник губернатора?
Я сторонник пельменей под водку, когда позволяют обстоятельства; сторонник своих друзей; сторонник «Пинк Флойда» и Шарон Стоун из «Основного инстинкта»; сторонник киевского «Динамо» и заводных девушек; в конце концов, я даже сторонник той идеи, чтобы вернуть Крым России… А на губернатора мне, честно говоря, начихать. С какой стати мне быть его сторонником или противником? Но видя настрой умной Людмилы Викторовны, я счел необходимым слабенько возмутиться:
— Сторонником губернатора? Как можно!?
— Вот именно. Его даже в «Отечество» не берут. Он туда рвется всеми фибрами, а его вежливо отодвигают. Что вы хотите — непроходная фигура.
Некоторое время она развлекала меня местными политическими сплетнями, но, видя мою слабую подкованность, решила попробовать в, другом направлении:
— Вы Мамлеева читали?..
Не то что не читал, даже и фамилии такой никогда прежде не слышал.
— …Его сейчас все читают…
Я оглянулся по сторонам. Никто ничего не читал, все пили.
— …Он замахивается на основные мифологемы нашего времени, из-за чего сюжеты приобретают менструозные формы…
Я сделал усилие над собой, чтобы не поперхнуться и не выпучить глаза. Вообще-то, по смыслу, пожалуй, можно догадаться, что это за формы такие, просто странно слышать от женщины подобные определения.
— Какие-какие формы? — на всякий случай переспросил я.
— Менструозные.
Скоро выяснилось, что на мифологемы я реагирую даже еще меньше, чем на политику, тогда Людмила Викторовна до предела опустила планку, перейдя на анекдоты. Анекдоты она рассказывала тоже самые что ни на есть мужские…
— А такой знаете?.. Студент опоздал на лекцию. Профессор его спрашивает: «Вы почему опоздали?» Тот отвечает: «Понимаете, я участвовал в ралли, потому и опоздал». — «Ладно, садитесь». Следом заходит еще один опоздавший. Профессор: «Вы тоже с ралли?» — «Нет, я курил»…
…Оказывается, к нам незаметно подрулил Хальзов. Последняя история пришлась ему по душе, и он с удовольствием захрюкал, а я с облегчением ушел в сторону — дал форсаж и разворот с места, как истребитель.
Терехин все еще был нарасхват, но на короткий миг мне удалось поймать его за рукав и выдернуть из круга политически озабоченных личностей:
— Саня, как насчет переговорить?
— Знаешь что?.. Здесь через час все закончится. Можно поехать ко мне в контору на Восход…
— Ладно… Сань…
— Что?
— Что это за тетка в сером? Людмила Викторовна.
— Тоже специалист. По технологиям…
— Ужасно умная.
— Ну, так!..
— Сань.
— Что?
— Ты Мамлеева читал?
— Пробовал.
— Знаешь, что она мне про него сказала?
— Что?
— Что он замахивается на какие-то мифологемы, поэтому его сюжеты приобретают менструозные формы.
— Какие-какие?
— То-то и оно. Менструозные!
— Сергуня, у тебя сколько классов образования?