Директор совхоза сидел уже в машине. Надежда Ивановна поджидала Петра Ивановича там, где он ее оставил. Он ничего не сказал ей, только развел руками. Они подошли к машине, Петр Иванович открыл заднюю дверцу для Голубевой, затем открыл переднюю дверцу, чтобы попрощаться с директором совхоза. Он протянул ему руку, пожал. Надежда Ивановна сидела и улыбалась. Платочек белел на плечах. Петр Иванович через спинку пустого сиденья протянул и ей еще раз руку:
— До свиданья! Смешно получилось, да?
— Да, Петя. Очень городской ты стал.
— Что ты имеешь в виду?
— Шляпу, — засмеялась она.
Петр Иванович сокрушенно покрутил толовой в шляпе и опустился рядом с директором на пустое сиденье, захлопнул за собой дверцу. Машина медленно двинулась с места. Петр Иванович снял шляпу, вытер ладонью пот на лбу. Директор совхоза переглянулся с Голубевой. Она кивнула, и он увеличил скорость. Машина запрыгала резвее по неровностям ненаезженной дороги. Замелькали деревья, дома.
— А куда мы едем? — спохватился Петр Иванович.
Взвизгнули тормоза. Директор совхоза смеялся с удовольствием, с аппетитом. Смеялась до слез, утирая слезы платком, Надежда Ивановна. Смеялся и сам Петр Иванович.
— А я задумался, гляжу, — объяснил он.
— Отвезти назад?
— Не надо, я пройду огородами.
— Заходи в гости! — высунулась из машины Голубева, когда они уже отъехали. Петр Иванович помахал рукой:
— Зайду!
Глава десятая
Бильбоке
Сережа увлекся игрой в бильбоке и не заметил, как к нему подошел Петр Иванович. Все еще находясь под впечатлением своей веселой оплошности, он шагнул к Сереже и протянул руку:
— Дай поиграть.
— Здравствуйте, Петр Иванович, — слегка смутился Сережа. — Вы правда хотите или шутите?
— Правда.
Сережа передал ему игрушку. Петр Иванович с увлечением несколько раз подбросил колечко и поймал.
— Забавная штучка с ручкой.
— Я здесь купил, в «Товарах повседневного спроса», — сказал Сережа, забирая клоуна. — Игра французских принцев. Бильбоке называется. У нас в городе нет, а здесь есть. Представляете? И книг таких у нас не найдешь, а здесь лежат.
— А что ты здесь делаешь, принц? — с улыбкой спросил Петр Иванович.
— Ничего… Играю в бильбоке.
Сережа не понял вопроса и не понимал молчания, наступившего вслед за этим. Петр Иванович внимательно смотрел на Сережу, и улыбка таяла у него в глазах. Не зная, как прервать молчание, Сережа показал, как он играет в бильбоке.
— Я спрашиваю, почему ты здесь, а не в поле?
— Я дежурный.
— Почему ты?
— По списку. Антонов не приехал, Белкина дежурила в первый день, на букву «В» у нас никого нет, Говоров дежурил во второй день. Давыдова Алена отказалась дежурить. Четвертым по списку получаюсь я. Моя фамилия — Жуков.
— А на букву «Е»? — спросил Петр Иванович.
— На букву «Е» у нас была Еремина, но она еще в начале года перешла в другую школу. Они квартиру поменяли.
— Повезло тебе, да? Первый рабочий день, а ты — дежурный.
— Не знаю, — насторожился Сережа.
— Тебя ведь оставляли дежурить не около магазина. У тебя там больной. Воды попросит принести, а тебя нету.
— Он уже выздоровел.
— Как выздоровел?
— Очень просто. С поваром дрова пилит.
— Это же твоя обязанность, дежурный, — дрова пилить. Твоя обязанность, а не больного Кузнецова.
— Не стану же я у него отнимать пилу!
— Не станешь… это точно. Это не ты в прошлом году фальшивой справочкой запасся, чтобы не работать по ремонту школы?
— Нет! — с вызовом сказал Сережа.
— Да, это был не ты. Твоя фамилия Жуков. А тот был Жернаков. Тоже в очках. Читал, наверное, много лежа. Почему вы, мальчики, читающие лежа, так не любите работать?
— А почему вы нас так не любите? Потому что мы лежа много читаем?
— Ну ладно, — опустил голову Петр Иванович, — хватит разговаривать, иди дежурь. Коробку ты бросил?
— Какую коробку?
— Из-под этой штуки… Твоя коробка? — указал он на коробку, валяющуюся на земле, на которой был изображен такой же клоун, какого Сережа держал в руке. — «Ну-ка поймай» называется.
— Моя.
— Подними.
— Зачем ее поднимать?
— Не знаешь, зачем поднимают с земли мусор? Чтоб его не было.
— Я поднял бы, — выразительно артикулируя губами, сказал Сережа, — если бы улица была чистой. Посмотрите, сколько здесь всего валяется.
— Тебе-то зачем к этому мусору свой добавлять? Подними, и весь разговор.
— Хорошо! Пожалуйста, — поднял Сережа коробку. — Где урна? Куда бросить? Некуда же бросить.
— Да ты уж сообрази.
— Хорошо, Петр Иванович, я подумаю, — с издевательской вежливостью пообещал Сережа.
— Сделай милость, подумай.
Сережа демонстративно засунул коробку под мышку и удалился.