— Я ниоткуда. Ты объясни.
— Вон видите, пенопласта плавает в кустах. Она жабрами цепляется.
— За что цепляется?
— Не за пенопласту же.
— Подожди, — сказал Петр Иванович. — цепляется… А за что?
— Да пенопласта поверху плавает. Вон видите…
Пацан замолчал. И Петр Иванович увидел подпрыгивающий на волне большой кусок пенопласта и висящую низко над ним, часто дрожащую крыльями синюю птицу. «Да что же это такое? — подумал он. — Опять синяя птица».
Птица вскрикнула и пропала. Пацан повернул голову к Петру Ивановичу. У этого рыженького мальчишки были синие глаза. А может быть, в них дрожал синий цвет улетевшей птицы.
— Видели? — шепотом спросил пацан.
— Да, — ответил учитель. — Как называется эта птица, не знаешь?
— Не знаю, — шепотом ответил пацан, — синяя.
Сережа и Сашка подъехали к раскидистой ветле, спешились, велосипеды оставили валяться на солнышке, а сами сели в тенек. Пляж и строй школьников были отделены от них небольшой протокой.
— Пойдем искупнемся, — предложил Сашка.
— Подожди, пусть уйдут, — сказал Сережа.
Строй школьников потянулся к дороге, ведущей в деревню, а Петр Иванович разделся, постоял на мостках, потом сошел с мостков и двинулся по песку вдоль кромки воды.
— Пошел, почапал ваш длинноногий, — сказал Сашка.
— Бледнолицый брат мой, — вздохнул Сережа.
Петр Иванович наступил, видимо, на какую-то колючку и нелепо подпрыгнул. Ребята засмеялись. Строй школьников был уже далеко наверху. Сережа посмотрел им вслед и отвернулся, вздохнул украдкой от Сашки.
— Куда это он? — насторожился Сашка.
Петр Иванович добрел по воде до пенопластового поплавка. В этом месте ему было по плечи. Он окунулся и за проволоку, привязанную к куску пенопласта, вытащил на поверхность небольшую рамку-экран, заплетенную квадратными ячейками.
— Покажите, — привстал пацан на цыпочках на корме «казанки». Петр Иванович приподнял рамку-экран над водой. Рыба, попавшая в тугие ячейки, начала биться, раздирая жабры. Петр Иванович поспешил опустить «телевизор».
— Что он делает, а? — сказал с досадой Сашка.
— Что делает?
— «Телевизор» Тимохин снимает.
Петр Иванович выпустил рыбу и принялся ломать «телевизор».
— Тут он, к сожалению, прав, — сказал Сережа. — Всякое браконьерство нарушает экологическое равновесие. Поймает Тимоха маленькую рыбку, а потом слоны вымирают. Первыми не мамонты, а слоны вымерли. Были такие гигантские слоны.
— Да иди ты со своими слонами. Это его Конопатый наводит. Ну, точно, он все «телевизоры» знает.
Петр Иванович доплыл до трех кустиков, расположенных напротив баржи. Там прыгал на волне кусок пенопласта, выкрашенный для маскировки в зеленый цвет.
— Эй! — крикнул Сашка и ринулся с бугра вниз. — Эй! Ты что делаешь?
Он забежал по грудь в протоку и дальше не пошел. Дно дальше было вязкое, противное.
— Кому говорю? Ты что, инспектор, что ли? — еще раз крикнул Сашка возмущенным крякающим голосом.
— А? — повернул к нему голову Петр Иванович.
— Ты что, инспектор?
— Инспектор, — буркнул себе под нос учитель.
Рыбы во втором «телевизоре» не оказалось. Петр Иванович смял проволочный каркас, заплетенный жилкой, развел руки — и все: бесполезный кусок проволоки и обрывки сети полетели в воду.
— Ну, смотри, — прокрякал Сашка и полез из воды, мокрый, взъерошенный.
Но Петр Иванович даже не посмотрел в его сторону. Он саженками поплыл от баржи на середину реки. Земля дала почувствовать, а река разбудила в нем озорство и силу. Молодым он любил плыть против течения, выпрыгивая из воды по плечи. Это было давно знакомое опьяняющее ощущение. Он быстро устал, но еще с четверть часа не вылезал из воды, ложился на спину, плыл поперек реки, изображая руками мельницу, переворачивался, крякал от удовольствия, фыркал. В глазах было сине от воды и яркого синего неба.
Глава девятнадцатая
В гостях у Голубевых
По телевизору передавали какие-то соревнования. Картинка была, а звука не было. Длинноногий негр красиво застывал с вытянутой над барьером ногой. Муж Надежды Ивановны Голубевой, увидев, что гость скосил глаза на экран, поднялся, подошел к телевизору, стукнул по корпусу. Звук появился.
— Смотри, — сказал он, — пропадет — еще стукну.
Но Петр Иванович смотрел не в телевизор. Он оглядывался вокруг, хотел понять, как живут люди, как живет женщина, которую он когда-то любил.