– Если бы не ты. – Он закончил за неё фразу и, не дождавшись ответа, вышел вон из спальни.
Это был последний разговор супругов наедине, и пятнадцатого июля тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, – в тот день, когда скончалась его жена, – Игорь думал лишь об одном: несмотря на все обиды, он всё ещё её любил.
Это случилось раньше, чем предсказывал Левон Ашотович. Судьбоносная беседа с мужем лишила Тину последней искры жизни, и оставшиеся недели она провела как в тумане, не откликаясь на зов и не разговаривая. Сёстры кормили её с ложки, но она отказывалась принимать пищу и пить воду. Через месяц после дня своего рождения госпожа Ривкина не распахнула утром глаз. Суеты в доме не было: даже старый князь к началу второго месяца признал неизбежное. В ту минуту, когда врач заключил, что сердце его дочери больше не билось, Георгий рухнул на стул без сил и, незаметно хватаясь за сердце, устало прикрыл глаза.
Похороны и поминки прошли почти без приглашённых и ещё более скромно, чем у Вано. Даже дядя Бадри и Екатерина Шакроевна не смогли приехать из Тифлиса, потому что жена Николоза только что разрешилась от бремени и вместе с новорождённым младенцем требовала всего их внимания. Маленькая Ирина, чьей жизни уже ничего не угрожало, ворочалась на руках у Нино, пока Саломея обхаживала отца. Перешептывания о родовом проклятье за их спинами только участились. Лето, дескать, не лучшее время для Джавашвили!.. Тина умерла всего за месяц до шестилетней годовщины брата и почти в том же самом возрасте! Лишь верные Циклаури, чья Ламара была уже на пятом месяце беременности, отгоняли клеветников в надежде, что через пару месяцев их не настигнет та же участь. Через день после похорон пришли письма Давида и Шалико с соболезнованиями, и Игорь с трудом заставил себя ответить на них, а ещё через три дня Тимур принес ему два конверта, подписанных рукой Татьяны Анатольевны. Тот, что предназначался Тине, Игорь разорвал и бросил в огонь, а свой поспешно проглядел, особо не вчитываясь в текст.
Писала Татьяна следующее:
«25 июня 1888 года
Мой соколёнок!..
Ты, мой свет, знаешь меня. Я, хоть и лицедейка, но в ответственный момент не признаю лукавства. Думаю, ты не станешь спорить с тем, что сейчас наступил именно такой момент, поэтому прошу тебя оставаться серьёзным. В том письме, что я шлю Тине вместе с этим обращением к тебе, я не говорю ей всей правды, но материнское сердце чувствует: возможно, от родов она уже не оправится. Ты можешь жалеть меня, – что, безусловно, сделаешь в силу своего огромного сердца, – но, пожалуй, нам следует отставить на время лирику. Я ссыльная и каторжная актриса, чья единственная дочь вскоре испустит дух, но, несмотря на это горе, во мне ещё хватает мужества, чтобы написать тебе письмо и просить тебя в нём за свою внучку. Пожалуйста, Игорь, будь сильным!..
Если бы я могла быть рядом, я бы хорошенько встряхнула тебя за плечи и обратила твоё внимание на дочь. Теперь у неё нет никого кроме тебя. Тётки и дед могут сколько угодно любить её, но родного отца ей всё равно никто не заменит. Твой долг заботиться о малютке Ирине, и ты сделаешь это, потому что я знаю тебя. Игорь!.. Ты был мне самым лучшим зятем, о котором я только могла мечтать. Спасибо тебе за это! Я не могу сказать, будто не догадывалась, что этот день когда-нибудь наступит – увы, мы, актёры, напрочь лишены иллюзий. Я уверена, что со временем ты найдёшь в себе силы жить дальше, но знай, что бабушка твоей малютки всегда будет стоять за твоей спиной. Когда-нибудь мой срок закончится, и я прошу тебя только об одном – дождись этого дня. Тогда мы будем вместе воспитывать Ирину, и память о нашей Тине никогда не угаснет!
Любящая тебя,
Татьяна».
Игорь с самым безразличным выражением лица спрятал письмо обратно в конверт и снова пригубил коньяка. Письмо Татьяны Анатольевны было трогательным, но в его душе, несмотря на все старания его автора, оно не шевельнуло ничего. Конец июля выдался необычайно жарким: он сидел на стуле, расстегнув две верхние пуговицы на рубашке и закатав рукава. Не мельтеши Саломея и Нино всё время рядом, он бы без зазрения совести разделся и ходил бы по дому полуголым. Приличия!.. После того, как Тина умерла, оставив мужа вдовцом с ребёнком на руках, его в последнюю очередь интересовали приличия. Интересно: осталось ли в этой жизни ещё что-то, что бы его трогало?..
– Игорь!.. – Нино вбежала в комнату зятя, где он сидел за столом и пьянствовал, и прямо с порога поразила его мертвецкой бледностью. – Игорь, papa плохо!..