***
В гостиной Сакартвело стояла невыносимая духота. Старый князь, проводивший тот летний вечер за «Ахалкалакским листом», почувствовал боль в верхней части тела ещё с утра, и в течении дня эта боль только усилилась. К пяти часам дня жара вперемешку с подступавшей тошнотой сделали своё дело, и Георгий лишился чувств прямо на руки Саломеи. В отличие от других дней на той неделе Игорь ещё не был в стельку пьян и чуть не сшиб Нино с ног в дверях, когда услышал об обмороке тестя. Свояченица бросилась за сидзе вдогонку, но с трудом за ним поспевала. Тот ничего перед собой не замечал.
В висках у Игоря пульсировало, но, глядя на перепугавшихся сестёр Джавашвили, он заставил себя мыслить хладнокровно. Деря глотку, он отослал Тимура в Ахалкалаки за Левоном, распорядился расслабить у князя воротник на шее и положил под его колени подушки. Сердце!.. Сколько раз актёры в театре из тех, кто постарше, падали без сил прямо на сцене?..
Пока сидзе проделывал всё это с их отцом, Саломея и Нино взялись за руки и крепко обнялись. Младшая сестра положила голову на грудь старшей и, всхлипнув, отвернулась. Сколько?.. Сколько ещё будет страдать их семья?..
– Он не умрёт, слышите меня?! Вы не потеряете ещё и отца, – подбадривал девушек Игорь. Для тестя он уже сделал всё, что мог. – Горцы живут долго, а Георгию Шакроевичу всего пятьдесят шесть!..
Увы, даже для горца в их время это был почтенный возраст, и, когда взгляды зятя и старшей свояченицы встретились, он так и не увидел в её глазах надежды.
Это наблюдение вернуло Игоря к жизни. Нет-нет!.. Трудностям никогда их не сломить. Сейчас, пока их женихов нет рядом, он оказался нужен сестрёнкам гораздо больше, чем мог бы себе представить. Он же заменил им Вано!.. Разве их родной брат сейчас бы спасовал?.. Игорь подошёл к Нино, взял её лицо в ладони, стер с него слезинки и заключил в объятья. Даже Саломея позволила обнять себя и утешить. Старый князь за их спинами пришёл в сознание и застонал. Дочери и зять придали ему полу-сидячее положение.
Левон прибыл поразительно быстро в мокрой от макушки до пят одежде. Саломея и Нино ахнули и закидали врача вопросами, на что тот буркнул что-то про наступивший через четырнадцать недель после Пасхи Вардавар – сумасшедший армянский праздник, в который принято обливать прохожих водой на счастье – и, не сказав больше ни слова, закрылся вместе с тестем в его спальне. Воспоминания, как он то же самое проделал два месяца назад с покойной Тиной, крепли в их головах. Часы тикали, минуты нанизываясь на их стрелки будто бусинки на ожерелье.
Прошло двадцать минут. Стоя в узком коридоре, Нино мельтешила по нему туда-сюда, а Игорь и Саломея припали по обе стороны стены. Никто не разговаривал. Левон Ашотович несколько раз выходил из комнаты и гонял по поручениям Галию. Один раз, когда в детской комнате заплакала Ирина, он вновь выглянул из спальни и, прежде чем исчезнуть за дверью, хмуро бросил Нино:
– Успокойте её, ваше сиятельство. Только детского крика нам сейчас не хватало!..
Игорь хмыкнул, заметив, что свояк не попросил об этом его, и в какой-то момент его всерьёз замучил за это стыд. Нино стремглав убежала в комнату племянницы, но отец малышки не заставил себя последовать её примеру – что-то все ещё пригвождало его к месту.
Неужели он не любил родную дочь?.. Да разве такое возможно? Да, он не желал её рождения так, как должен был бы, но как долго будет длиться отторжение к ней? Свояченицы, наверняка, думали, будто Тина навязала ему ребёнка, но это же было не так!.. При других обстоятельствах она бы стала смыслом его жизни, его настоящей семьей и отдушиной теперь, когда не стало его жены. Но его душу до сих пор переполняла пустота, против которой ничего не помогало. Татьяна Анатольевна была права: ему нужно очиститься, скинуть с себя хандру, стать прежним Игорем!.. Жена плохо на него влияла, но со временем её влияние выветрится, и он вернётся к прошлым привычкам. Вина за её смерть будет мучать его до конца дней, но он научится жить с этим, если не ради себя, то ради Ирины… но как? Как ему этого добиться?..
– Он будет жить? – В последний момент Саломея вцепилась в рукав Левона и не отпустила его до тех пор, пока он не дал ей вразумительного ответа. – Наш отец… выздоровеет?
– Он крепок, – тяжело вздохнул врач, но врать им, пожалуй, не стал бы. – Смерть двух детей и несчастья других подкосили его здоровье, но при должном уходе он справится.
Из груди дочери вырвался облегчённый стон. Она вознесла глаза к небу и горячо перекрестилась. В конце коридора показалась Нино, на ходу убаюкивавшая племянницу, но Левон сделал ей жест, чтобы уносила ребенка обратно в комнату. Она повиновалась. Он в последний раз подбадривающе кивнул свояку и вернулся к Георгию.