– Ну, я же говорила!..
С четырьмя детьми тётки и совсем грудными младенцами кузенов, сыновей дяди Бадри, не говоря уже о маленькой Ирине, Сакартвело раздирал детский плач. Внизу все шумели, ожидая невесту. Георгий развлекал мужскую часть разговорами, спиртным и нардами, но никак не мог управиться с женщинами и их детьми. До тех пор, пока они дождутся прихода Циклаури, весь дом перевернётся от малышни вверх дном!.. И это ещё Ламары Константиновны нет с её шебутным Дамиром… Старый князь было обратился за помощью к сестре, но Екатерине Шакроевне, которая в своё время занималась организацией свадьбы старшей племянницы, пошёл шестой десяток, и она торжественно передала все полномочия в руки Саломее. Саломея, пару дней назад закончившая пошив роскошного платья невесты, за которое взялась ещё год назад, с трудом переводила дух, и только Левон, прекрасно видевший, как его возлюбленная уставала, брал половину её полномочий на себя.
Поговорив с женой Николоза Бадриевича наедине, он посоветовал какую-то микстуру от желудочных колик, и её малыш разом угомонился. Разбивший коленку младший сын старшей Нино получил от дяди-доктора целебную мазь, которая тут же унесла из ранки боль. Не справился он только с Ириной, которая не спала всю ночь и теперь, похоже, температурила. Вся в маму, гмерто чемо, вся в маму!..
– Если ты испортишь его, то пеняй на себя, – сказала сестре Саломея, заходя в её комнату с белым платьем в руках, и с трудом подавила улыбку. Левон был послан ей Богом! Что бы она делала без его поддержки?..
Старшая сестра положила платье, слепившее глаза жемчугами, на кровать и неторопливо приблизилась к младшей со спины. Нино стояла у окна в домашнем одеянии и, обхватив себя руками, молчала. Даико коснулась плеча невесты и мягко развернула к себе. В глазах девушки стояли слёзы.
– Вай ме деда! – ахнула сестра невесты и сплюнула через плечо три раза. – Что же ты плачешь?
Новобрачная не ответила и, обхватив утешительницу за талию руками, уткнулась в её жилетку.
– Я так счастлива, даико! – всхлипнув, проговорила Нино, и Саломея облегчённо выдохнула. – Так счастлива, и в то же время горюю, потому что… ни Тины, ни Вано нет с нами в этот день.
– Их нет с нами. Верно! – повторила даико и ласково отстранила от себя девушку. – Но они бы не хотели, чтобы ты плакала в этот день из-за них. И я, уверяю тебя, стою троих!.. Разве тебе мало меня?
– Нет! – Глаза Нино блеснули от слёз. Она широко улыбнулась. – Сегодня ты мне и мать, и сестра… и брат!..
– То-то же! – кокетливо повела плечами Саломея и вытерла с щёк невесты слезы. Потом она немного помолчала и облизнула в нерешительности губы. И всё же… как «мать», она должна была об этом спросить!..
– Нино, – начала она после паузы и, приобняв сестру за плечи, понизила голос. – Скажи мне честно: Айдемиров…
– Нет.
– Точно?
– Точно, Саломе!
– Ах, даико! – Саломея виновато отвела взор. – Прости меня. Но Марико Арваридзе до сих пор смакует эти слухи.
– Марико Арваридзе, – решительно отрезала Нино и прошлась вглубь комнаты, – я лично завтра проучу. Ну, что же ты стоишь? Я сама не надену твой шедевр – он слишком много весит!..
На этой положительной ноте старшая сестра оставила в стороне свои печали и проворно принялась за дело. Корсет затянулся на девичьей спине без труда, и Саломея возгордилась своим искусством швеи. Замеры были сняты идеально!.. Её «шедевр» смотрелся прекрасно со стороны и точно стоил трудов, в него вложенных!.. Рукава длиной в три четверти она лично обшила жемчугами, а всё платье – узорами. Она сознательно создала высокий воротник, который, впрочем, прекрасно подчёркивал покатые плечи, но украсила его камнями и красивой вышивкой, а на талии со спины привязала небольшой бант. Традиционный грузинский орнамент – как тут забудешь про традиции? – украшал подол платья сзади и спереди. Фата доходила невесте до пояса, а длинный шлейф достигал метра и тянулся за ней белой прозрачной тенью. От такого великолепия слепило глаза.
– Ну-ка! Пройдись дальше по коридору, – попросила Саломея на выходе из спальни. – Дай я на тебя полюбуюсь!..