Эта новость про залог многое поменяла в её душе и только сильнее всё запутала. Как же ей понять его поступок, как объяснить?!.. Долгое время он оставался для неё беспристрастным старшим наставником, который, пусть и слыл известным франтом, ни словом, ни делом не выдал своей заинтересованности в ней. Она до сих пор не до конца принимала предположение графа Каминского, что Ваграм тоже был в неё влюблён. Если так, то почему он не дал ей знать об этом раньше?.. Пусть между ними и случился поцелуй, да и тот разговор в булочной… Помимо всего прочего, он всегда оберегал её и направлял, вытаскивал из любой беды и даже залог, чёрт возьми, заплатил! Если бы он этого не сделал, то её семья, возможно, оказалась бы в ещё большей долговой яме!.. Левон Ашотович отметил верно: поблагодарить его – это меньшее, что она могла сейчас сделать.
Пока Софико поднималась на знаменитый восьмой этаж издательства, её замучили приятные воспоминания, и к шестому этажу они против воли захватили её всю. Сердце застучало сильнее в преддверии скорой встречи? Ах, оставьте!.. Оставьте девичью мишуру другим! Она мыслила здраво. Сердце стучало – помимо того, что этажей тут видимо-невидимо! – ещё и потому, что Ваграм Артурович – единственный человек, который понимал её с полуслова. Уезжая от него, она лишалась апломба спокойствия и уверенности, и эта потеря гораздо важнее любых других. Она теряла прежде всего соратника, которым ещё не стал Мишель, а уже потом возлюбленного. Да, но действительно ли теряла?..
– Зара джан! Я должен признаться, что сегодня ты превзошла саму себя. Все мужчины, должно быть, у твоих ног!
– Не льсти мне, хужаник82. У тебя всегда был подвешен язык.
Из рабочего кабинета Ваграма раздался весёлый смех, и женщина сказала что-то по-армянски. Вот тут-то сердце Софико по-настоящему упало в пятки. Её дыхание участилось, а зрачки расширились. Не в силах сделать хоть шаг в сторону, она встала как вкопанная у дверей и в щёлочку между створками увидела то, чего больше всего опасалась: женский голос принадлежал ослепительно красивой и ухоженной девушке не старше двадцати лет. Темноволосая и кареглазая – в лучших традициях Кавказа!.. Кружевные перчатки, платье и шляпа с павлиньим пером: всё в её образе приковывало взгляд. Она была прекрасно сложена и держалась так уверенно, что не оставалось сомнение: о своей привлекательности она знала. Глаза заслепил солнечный зайчик, но княжна Циклаури не заметила этого – все её внимание заняла соперница.
И Ваграм!.. Как он вёл себя с ней, как улыбался! Закатав рукава на рубашке, он поправил на жилете пуговицы – для кого же старался? Уж не для этой ли девицы? – и раскрепощённо прошёлся по комнате. К двери он встал спиной, и, к счастью, не заметил Софико. Зара хихикнула, и он рассмеялся в ответ, затем приблизился и взял её за руки.
– Я, что ли, вру? Посмотри на себя. Амена сирун куйрик эс ашхарум имна!83
Незваная гостья не поняла последней фразы, но в ней господин Арамянц, наверняка, отпустил Заре очередной комплимент – судя по тому, как та рассмеялась! – и от этой мысли Софико стало ещё гаже на душе.
Он никогда не вёл себя так вольно с ней! Что же. Похоже, на это у него имелась своя причина. Стало быть, граф Каминский всё же ошибался, предполагая, что Ваграм был неравнодушен к ней. Его сердце уже давно заняла другая!..
– Как поживает дядя Ерванд? – спросил бывший редактор по-армянски, и Софико вновь осталось только гадать о значении этой фразы. – Уже собирается выдать тебя замуж?
– Вай, Ваграм джан! – закатила глаза красавица и вслед за собеседником оперлась на письменный стол. – Ко мне пристал с ухаживаниями сын его коллеги-ростовщика, но ты бы видел этого парня! Ходячее недоразумение.
– Ты скажи мне, когда вы будете в следующий раз в Ахалкалаки, – быстро нашёлся Ваграм. – Выйдем с тобой куда-нибудь вместе, а он и подумает, что у тебя уже есть жених.
– Боже мой! – захлопала в ладоши Зара и поцеловала его в щёку. – У меня самый лучший брат на свете!
У Софико кружилась голова, и, не видя смысла терзать себя и дальше, она бесшумно сошла вниз по лестнице. Не мешать же единению влюблённых!.. Она уже увидела и услышала слишком многое. Ну а «нравственный выбор»… отпал сам собой.
Теперь-то ей нет смысла выбирать. Теперь у неё остался только один «выбор». И он уж точно был правильным!..
– Знаешь, что, куйрик84 джан? – Спустя пять минут после ухода Софико Ваграм со вздохом обратился к сестре. – Тут неподалеку есть прекрасная чайная. Я угощаю тебя! А потом отвезу к отцу.