– Ты будешь единственной. Я обещаю тебе! Моя первая и истинная зуда!25
– Нет-нет-нет, вы не понимаете! – из последних сил воспротивилась Нино. Мысль о «зуде» привела её в ужас. Не об этом она мечтала, не об этом! – Я люблю другого. В моих мыслях только он!.. Неужели вас это не останавливает?
Гораздо позже она вспоминала об этих словах, как о роковой ошибке. Упоминать в такую минуту Шалико всё равно, что показать разъяренному быку красную тряпку, а тореадор из неё вышел так себе!.. Так, старшего Айдемирова наличие соперника раззадорило сильнее, чем она могла предположить, и он всё-таки пошел на харам, когда схватил за руку одним требовательным, властным движением.
Это было так неожиданно, что Нино вскрикнула, но отдернуть руки не смогла – он ей этого не позволил.
– Омар Хайям писал: «Страстью раненый, слёзы без устали лью…
– Отпустите сейчас же, иначе я буду кричать!
– «…Исцелить моё бедное сердце молю. Ибо вместо напитка любовного небо кровью сердца наполнило чашу мою!».
Джамаль продекламировал великого восточного мудреца с такой увлечённостью, что не осталось сомнений в его образованности. Однако если он и хотел тем самым её впечатлить, то вновь прогадал.
– Знаешь, как называют меня слуги? «Великим алой»26, – произнёс он довольно спокойно, хотя она всё ещё пыталась вырваться. – Наши корни… восходят к князьям Турловым. Ты станешь чеченской царицей, коль выйдешь за меня! Разве этот твой «другой» может со мной тягаться?
На этом ужасы для Нино не закончились, ведь, не удовлетворившись одним харамом, Джамаль решился вскоре на другой и приложил её руку к своей груди. От его прикосновения ей снова стало не по себе.
– Слышишь, как сердце «великого алы» бьётся из-за тебя? Тебе этого недостаточно?
Эти размышления рассмешили даже в такой момент. Неужели он принял её за меркантильную дурочку? Неужели понадеялся, что она поведётся на титул «чеченской царицы» и прочие громкие фразы? Как же он ошибался!..
– Я выпью уксусную кислоту, если ты не будешь моей!
– Вы шантажируете меня, Джамаль Вахитаевич?
Она гордо вскинула подбородок и, позабыв на время свой страх, сильно сжала кулаки.
– Вы не знаете меня, иначе не посмели бы предлагать мне такое, – гулко отозвалась Нино. – Мы, грузинки, самые верные жёны, но только по собственной воле. Вы слышали что-нибудь о моей тёзке, Нино Чавчавадзе? Её супруг умер молодым, но она до конца своей жизни носила по нему траур, из-за чего в Тифлисе её прозвали «черной розой», – многозначительная пауза. – Вот почему я никогда не буду вашей!..
На миг ему как будто стало стыдно, и он всё-таки отпустил её руку. Воспользовавшись заминкой, она юркнула за угол. Он ещё долго смотрел ей вслед, и уже у дверей она услышала, как он с силой ударил по стене. От этих звуков она снова вздрогнула.
– Это всё в прошлом, – обнадёживала она себя. – Уже точно!..
Теперь, когда приехал Шалико, Джамаль не отважится подойти к ней. Она всегда будет рядом со своим возлюбленным, и, кто знает, возможно, к концу его отпуска они объявят о своей помолвке?
Эти мысли вернули привычный румянец на щеках Нино, и, встав со стульчика возле зеркала, она захлопала в ладоши. Вспомнив о Саломее и её мудрых увещеваниях, она, впрочем, быстро успокоилась и, поправив оборки на платье, сошла вниз.
Нино ругала себя за излишнюю восторженность, которая и её саму порой раздражала, но ничего не могла с собой поделать. Собственное горе, расстояние и годы, проведённые порознь, вознаградили молодого Циклаури в её глазах ореолом прекрасного принца, которого его соперник не мог добиться и благодаря царственным предкам. Она знала, что никогда не станет той героиней грузинского эпоса, что влюбилась в мусульманина, но ни капельки об этом не жалела. У неё будет своя история, и свой счастливый конец!..
Она бежала по лестнице, будто порхала, а ноги почти не касались ступенек. В ушах шумело, щёки пылали, взгляд теплел, а зрачки расширялись по мере того, как шорох внизу раздавался сильнее. В конце концов, она даже позабыла о выбившимся из прически локоне, который следовало бы поправить, когда разглядела на первом этаже родную кудрявую макушку.
– Шалико… Константинович!.. – позвала она горячо, но вовремя спохватилась и поборола желание тут же кинуться ему на шею. Когда она вышла к нему, шаг её казался плавным и грациозным, а губы лишь немного дрожали от недосказанных чувств. «Я скучала, генацвале! – хотелось сказать ей без утайки. – Безумно, безумно скучала!». Но она так и не произнесла этих слов, помня об их последней встрече пять лет назад. Какой же горестной она была! Нино до сих пор помнила каждую его фразу из того дня, когда он признался ей в любви. За эти годы она, пожалуй, успела выучить их наизусть!.. Саломея посоветовала не показывать ему этого, но, глаза – такие робкие и любящие – всё равно выдавали её истинные переживания, сверкая всеми цветами радуги. Это стало совсем явным, когда он приблизился и поцеловал ей руку.