– Ах, если бы это было так просто, дорогой! – тяжело вздохнула Тина.
Молодая женщина не стала подслушивать под дверьми и, сбросив наваждение, отправилась на поиски Нино. Помнится, с утра та скрылась в женском кабинете за рисованием и до сих пор оттуда не выходила. Сестра работала над какой-то картиной несколько дней, но никому её не показывала. С холстом в последнее время она делилась гораздо охотнее, чем с семьёй, ведь он не задавал лишних вопросов.
Саломея догадывалась об истинной причине печалей сестры, и эта причина вызывала на её лице снисходительную улыбку. Малышка Нино становилась такой трогательной, когда к кому-то от всей души привязывалась! Если бы Шалико видел её страдания, его сердце наверняка бы дрогнуло!..
Разве пять лет так сильно всё поменяли?
Саломея зашла не спеша, чтобы не спугнуть музу младшей сестры, и, к счастью, ей это удалось. Нино стояла спиной к двери и, высунув язык, сосредоточенно водила кисточкой по холсту. С далёкого расстояния даико не удалось рассмотреть всей композиции, но она разглядела беседку, горный весенний пейзаж, и дождь. Человеческие фигуры, над которыми княжна так напряжённо работала, скрывала рука художницы. Ах, как плавно двигалась эта рука! Через два месяца Нино исполнится двадцать два, и она расцветёт как настоящий бутон розы. Сколько грации сквозило в каждом движении, каким гибким и изящным казался её стан!.. Неудивительно, что так много джигитов – и не только грузинских! – хотели бы видеть её своей женой. Люди давно начали болтать, что старому князю следовало поскорее выдать младшую дочь замуж, и к тому же, приговаривали, что он уже припозднился с этим, потакая её капризам. Такие разговоры не редко заводились на Кавказе и были привычны, но всё равно каждый раз причиняли боль.
Поднявшись на цыпочки, Саломея постаралась увидеть что-то поверх головы сестры, но, увлекшись, опрокинула с круглого журнального столика шахматную доску. Фигуры шумно разлетелись по полу, а попугаи в клетках недовольно зачирикали.
– Саломе! – вскричала Нино и торопливо накрыла картину материей. Старшая сестра не выказала своего разочарования, хоть это и далось ей с трудом, и стала небрежно собирать фигурки обратно в доску.
– Ничего-ничего. Я справлюсь сама. – Она ласково улыбнулась юной художнице, когда та опустилась на колени, чтобы помочь, и непринужденно кивнула на попугаев: – Лучше сходи за кормом для них. Видишь, как расшумелись? Галиа, наверняка, забыла их покормить.
– Да, – понимающе рассмеялась Нино. – Она постоянно так делает.
Посмеявшись над забывчивостью служанки, сёстры расстались в хорошем расположении духа. Младшая убежала в соседнюю комнату выполнять поручение старшей, а та в свою очередь быстрее затолкала фигурки в доску и, захлопнув её, отложила обратно на журнальный столик. Повисла тишина, и Саломея огляделась по сторонам, чтобы убедиться в своём одиночестве. Не боясь разоблачения, она приблизилась и сбросила с картины материю.
«Я так и думала!..»
Даико невольно улыбнулась, увидев на холсте целующуюся под дождём пару. Парень кудрявый и светловолосый!.. Как это похоже на Нино… более трогательного признания в любви Саломея ещё не видела, но как жаль, что тот, кому адресовался этот жест искренней души, не узнал вовремя всей правды. Тем летом они все натворили дел, но не слишком ли жестоко расплачивалась за свою ошибку семнадцатилетняя девочка?
– Что ты…делаешь? – пролепетала за спиной девочка, и Саломея пристыженно отвела взгляд. Нино тоже спрятала от неё глаза и, отложив корм для попугаев, подняла с пола ткань. Она нервно мяла её, перебирая пальцами, но молчала. Ни одна из них не находила нужных слов, но, когда на ткань капнула слезинка, старшая сестра не вынесла этой пытки и прижала юную барышню к сердцу, стала гладить по голове и поцеловала в лоб. Материя выпала из рук и опустилась на пол.
– О, дорогая!
– Я так скучаю по нему…
– Я знаю, чемо карго10. Я знаю.
Острее, чем когда-либо, Саломея почувствовала в ту минуту, какую роль на самом деле играла под их крышей мамида. Она не только ворчала на всех и ругалась, если племянники позволяли себе вольности, но и поддерживала их, успокаивала и утешала, когда в этом появлялась необходимость. Сколько первых влюблённостей Вано она пережила!.. Ведь каждое новое имя она принимала с похвальным спокойствием и хладнокровием. А Тина, которая постоянно заболевала и температурила днями, была, что ли, лучше? Или Нино, для которой не существовало в те годы слова «нет»? Как же много она брала на себя и как же мало они замечали!.. Лаская их маленькую княжну в объятьях и выслушивая её горести, Саломея, пожалуй, впервые стала для неё настоящей старшей сестрой. Горькие воспоминания о том, как несколько лет назад они ругались из-за Пето, вызывали теперь ностальгическую улыбку. Как много воды с тех пор утекло!..