Материнские светло-русые кудри получила по наследству и Софико, хотя она и так росла маленькой копией среднего брата. А чернобровая и черноглазая Ламара, соответственно, пошла в Давида и в отца.
Больше они не сказали друг другу ни слова. Давид устремил свой задумчивый взгляд вдаль, а Шалико откинулся на расшитые подушки и, чтобы немного отвлечься, тоже вгляделся в виды, мимо которых они проезжали. Улыбка сама натянулась ему на лицо, когда родные очертания Сакартвело показались сквозь горные вершины. Интересно, чем сейчас занималась Нино?
Невыносимая дорога подошла к концу уже через десять-пятнадцать минут. Ещё немного – и он сам узнает ответ на этот вопрос! Но вот незадача!.. У парадных дверей князей Циклаури вышли встречать знакомые лица: приветливо махавший Георгий Шакроевич, нежная и хрупкая Тина, статная и величественная Саломея и всегда весёлый и приветливый Вано. Но Нино среди них почему-то… не показывалась.
Шалико всё смотрел по сторонам, даже не скрывая своего разочарования, пока Давид помогал сёстрам выйти из кареты. Тем временем отец бодро потряс протянутую Георгием Шакроевичем руку и крепко сжал его в своих дружественных объятьях.
– Вай ме, Константин Сосоевич! – воскликнул хозяин, внимательно оглядывая юных гостей, которых он знал ещё совсем детьми. – В каких же джигитов выросли твои сыновья! А Ламара-то… скоро замуж выдавать!
Давид и Шалико многозначительно переглянулись, когда Ламара удовлетворённо повела плечами. Уж они-то не обольщалась по поводу неё – сложно найти человека прозаичнее, чем их сестра! Все интересы старшей княжны Циклаури сводились к скорому замужеству и детям, но кто её за это осудит?
– Говори за себя, старый прохвост! – развеселился князь Циклаури. Похвала пришлась ему очень по вкусу. – Ты живёшь в таком цветнике! Что ни день, то малина!
Добрые друзья расхохотались в своей неизменно громкой кавказской манере, и гости один за другим начали поздравлять именинницу. Когда и это осталось позади, Вано подошёл к братьям Циклаури и похлопал каждого по спине, пока Тина обменивалась любезностями с Ламарой и Софико.
– Давно не виделись, дорогой друг. Забыл тебе ещё в прошлый раз сказать… тёмно-зелёный тебе очень идёт! – хитро подмигнул он старшему Циклаури, оглядев его парадный мундир. Давид смущённо зарделся, когда Вано заговорщицки понизил голос. – Кстати говоря, ты вещицу одну в ресторации потерял. Не переживай, я уже отдал её Саломее.
Конечно, молодой князь понял, о какой «вещице» шла речь. Он с ужасом выслушал признание Вано и, запинаясь, пробормотал ему слова благодарности, когда к брату присоединилась Саломея.
Белые перчатки, роскошное красное платье, чёрные волосы на европейский манер собраны в высокую причёску, оголявшую плечи и шею, а стан такой тонкий и плавный, что перехватывало дыхание. Она стала ещё краше, как хорошее вино десятилетней выдержки, которому нужно застояться. Ни одна петербургская красавица не могла сравниться в сердце Давида со старшей дочерью Георгия Шакроевича, хоть она и была замужем. В ту минуту Саломея Георгиевна показалась ему самим совершенством, богиней Афродитой, сошедшей с Олимпа.
Лейб-гвардеец громко выдохнул, даже позабыв о присутствии здесь её – да и своего! – брата, и с готовностью поцеловал ей ручки.
– Какое счастье… видеть вас снова, ваше благородие!
Саломея мягко улыбнулась на галантность давнего друга, но её улыбка, как ему с горечью показалось, не выражала ничего, кроме вежливой снисходительности.
Но чего он от неё ещё хотел? Жена другого человека, она не могла позволить себе ничего лишнего. Но как бы ему хотелось уловить хотя бы один тёплый жест!
– Я солидарна с моим милым дзмой, – сдержанно отозвалась молодая женщина, и это наблюдение заставило сердце Давида сжаться. – Вы наверняка стали настоящим украшением своего полка.
Вано громко вздохнул, когда пауза затянулась, – не может быть, чтобы он ничего не заметил! И, как будто этого было мало, он уже в следующую минуту обернулся к Шалико, который неотрывно смотрел на парадную дверь, и от души схватил его за плечи.
– Пето даёт последние распоряжения, а вот Нино сегодня припозднилась. Всё прихорашивалась у себя. «То эту ленточку хочу, то эту! То с беретиком выйду, то без!» Что за девица! Сущее наказание!