– Верно, – поддакнула средняя, опустилась с левой стороны и доверительно коснулась руки Саломеи. – Верь в лучшее, даико. Господь никогда нас не оставлял.
Тина прикусила язык, как только сказала это. Сестра недобро усмехнулась и впервые за последний час обнаружила на лице оттенки каких-либо эмоций.
– Он покинул меня в тот день, когда я вышла замуж за мужеложника, – беззвучно парировала Саломея. В уголках её глаз невольно собрались слёзы. – Я никогда не прощу себе, если с Вано что-то случится…
Нервы у даико в итоге сдали, и она расплакалась, уронив голову на руки. Её плечи содрогались от рыданий, а Тина и Нино едва сдерживались, чтобы не пасть духом самим.
Всё произошло довольно быстро, и позже ни одна из сестёр не смогла бы в точности описать свои чувства в тот миг, когда садовая дверь с грохотом отворилась и на пороге появились братья Циклаури. Их бессознательного брата они поддерживали по обе стороны за плечи, сокрушаясь узостью прохода, а кровь из раны Вано оставляла за собой дорожки. Саломея вскрикнула, будто её саму только что пронзила пуля.
– Быстрее-быстрее!.. – наставлял Матвей Иосифович, юркнув в проём вслед за Давидом и Шалико. – Ведите его к лестнице. Наверх!.. У него массивное внутреннее кровотечение…
– Что за шум? Что здесь происходит? – На встревоженные женские крики из своего кабинета вышел Георгий и почти сразу же схватился за сердце. Пошатываясь, он опёрся на мебель и задел локтем вазу с цветами. Та с грохотом разбилась, разлетевшись во все стороны, а Тина и Нино едва успели подхватить отца и не позволили ему упасть.
– Шалико!.. – бессвязно лепетала Саломея, не замечая ничего вокруг. – Что это было? Скажи, прошу!.. Что?
С трудом передвигая ноги, госпожа Ломинадзе приблизилась к лестнице, у которой молодые люди остановились секунду назад. Чтобы не волочить Вано и дальше, Давид схватил его на руки и, перепрыгивая через две ступеньки, понёс на второй этаж. Не теряя времени, Матвей Иосифович последовал за ним, а Шалико остановился только потому, что Саломея дёрнула его за рукав. Не поднимая красных от слёз глаз, он всё-таки обернулся к ней.
– Дуэль за вашу честь, Саломея Георгиевна, – безжалостно промолвил юноша и стыдливо отвернулся. – С Пето Гочаевичем.
Саломея попятилась назад, а из глаз щедро брызнули слёзы. Руки сами потянулись к тоненькой шее и сжали её плотным кольцом. Ещё немного – и никто не спасёт её от удушья!
– Но ты же обещал!.. – не осталась в стороне Нино и, пока Тина обхаживала отца, вышла вперёд к другу – Обещал, что не допустишь этого!
– Я дал слово чести, – произнёс он без запинки, хоть и посмотрел на неё с болью. – Я не мог его нарушить.
В глазах Нино засквозила такая мука, которую не вынес бы никто, не говоря уже о любящем сердце. Шалико поспешил ретироваться, но и на этот раз ему этого не позволили.
– Где этот непотребный человек?! – злобно зарычал Георгий, вырвавшись из объятий средней дочери, и настойчиво кинулся к двери. – Пусть только попадётся мне под руку! Я убью его сам!..
– Это невозможно, ваше сиятельство, – образумил его юный князь. – Пару часов назад он пустил себе пулю в висок.
Саломея бессильно прикрыла веки, а слёзы закапали из-под густых чёрных ресниц на платье.
– Ваша старшая дочь отныне свободна, Георгий Шакроевич, – не изменяя тона, заключил младший Циклаури. – Наш распорядитель Модест Карлович ждёт во дворе с двуколкой. Отправьте его обратно в Цотнэевский лес за телом. Его нельзя там оставлять…
Покончив со всеми расспросами, Шалико проворно исчез на лестнице. Остолбенев, Георгий прижал к себе младшую дочь, а та от души выплакалась ему в жилетку. Тина побежала на улицу к Модесту Карловичу, а Саломея потеряла остатки мужества. Все чувства притупились, а в голове промелькнуло: «свободна, но какой ценой?..».
В роковом забытьи пролетели первые минуты этого кошмара, но им пришёл конец, когда Матвей Иосифович со скорбным лицом показался на лестничной клетке и пригласил князя Джавашвили в спальню сына. Саломея увязалась следом, а младшие дочки остались внизу по личной просьбе отца. Правда, внутрь ни его, ни старшую дочь не пустили, как и братьев Циклаури, ожидавших у дверей.
Длинный узкий коридор наполнился людьми.
– Как я уже говорил, селезёнка разорвана, а вместе с ней и кое-какие ткани, – вещал Матвей Иосифович, сцепив руки перед собой. – Сейчас идёт внутреннее кровотечение, и мы сможем помочь ему, только если удалим повреждённый орган.
– Вы хотите вырезать ему селезёнку? – со значением дела спросил Шалико.
Доктор развёл руками.