В квартире закопошились, мачеха разразилась очередными ругательствами, разбилась тарелка, заплакал ребёнок. Саломея не расслышала, как чьи-то шаги приблизились, и едва успела отойти в сторону, когда взбелённая Катенька всё-таки показалась на пороге. Увидев перед собой богато одетую даму, она торопливо захлопнула за собой дверь.
В руках она сжимала книгу Шарлотты Бронтэ «Джейн Эйр», а внешне напоминала испуганного оленёнка, которого загнали в угол. Беленькая, тоненькая как тростинка и такая нежная! Сколько в ней сквозило грации и изящества, сколько женственности, несмотря на лохмотья и след от муки на щеке! Неудивительно, что в Вано проснулся инстинкт защитника. Её действительно хотелось оберегать!
– Вы ведь… Саломея Георгиевна? – запросто раскусила её Катя, а растерянность на лице сменилась на неподдельное счастье. – Он рассказывал о вас.
– Рассказывал? – сдавленно переспросила Саломея и вдруг поняла, что улыбалась. – Правда?
– Конечно, – просияв, кивнула девушка. От радости, переполнявшей её сердце, она быстро-быстро протараторила: – И про Тину, и про Нино. Одна очень воспитанная и талантливо играет на рояле, а вторая – смешливая, любит читать и хорошая художница. И про вашего отца, что служил в Преображенском полку и до сих пор ходит, как марширует! Но вы… его любимица, поэтому я без труда вас узнала.
Подумать только! Как глубоко он успел пустить в своё сердце эту трогательную девочку, раз посвятил её в семейные дела? Вайме, вай!.. Как же блестели её глаза, пока она пересказывала его слова!..
Любимица брата не нашлась, что ответить, и горестно потупила взор. Предчувствуя беду, барышня моментально стёрла с лица улыбку, а её губы задрожали.
– Вы ведь пришли забрать меня к нему? – с надеждой предположила она, а гостья тяжело вздохнула. – Вано Георгиевич послал вас ко мне?
Боже!.. Как сказать ей, как облегчить её боль? Ах!.. Да разве это возможно – «облегчить» её?
– Вано Георгиевич, – набрав в грудь больше воздуха, Саломея выпалила на одном дыхании: – Погиб.
Вот и всё… столько продумывать в голове этот момент, столько фраз подготовить и даже не воспользоваться ими!.. Увы, на деле они оказались бессмысленны. Скорбь не требует громких слов. Её чувствуешь, её понимаешь…
Катя ахнула, прикрыв ладонью рот, и попятилась назад, уткнувшись спиной в стену. Книга с грохотом повалилась наземь и раскрылась на странице с какой-то картинкой. Роковая весть, скрипя и спотыкаясь, доходила до её сознания, и следующие несколько секунд её глаза оставались стеклянными.
Интересно, что она чувствовала, что ощущала? Сердце билось в груди как неистовое, а голова наливалась свинцом? Не хотелось жить без него, не хотелось дышать? Саломея могла об этом только догадываться. Теперь она понимала, что никого и никогда по-настоящему не любила. При всей её красоте и богатстве эта счастливая доля обошла её стороной, но зато эта девочка, которая пережила столько горя, испытала то, чего ей до сих пор не понять. Да, это был короткий, быстротечный миг, но всё-таки он был. У неё же не осталось даже этого.
– Да вы шутите! – потерянно повторяла Катя. – Этого просто не может быть! Я видела его пару дней назад! Он обнимал меня и целовал…
– Он любил вас, Катенька, – неустанно твердила Саломея. – Он умер с вашим именем на устах… и послал меня к вам, чтобы я продолжила его дело.
Когда грудь сжало от тоски, девушка рухнула на пол и протяжно захныкала. Саломея опустилась рядом и, видя в её глазах отражение собственного горя, сама чуть не разрыдалась. Они горячо обнялись.
Люди оборачивались на них, а кое-кто даже спросил, что случилось, но так и остался без ответа. Золовка гладила невестку по растрёпанным волосам, шептала и приговаривала, но, казалось, ничто не могло её утешить. Это было по силам только Вано.
– Его стихи и письмо. – Молодая женщина протянула барышне стопку бумаг, и, когда та, всхлипнув, приняла их, настойчиво произнесла: – Я думаю, вы должны их прочесть.
Несмотря на её старания, Катя не спешила распечатывать конверт с последней волей усопшего, словно ещё не могла поверить в его смерть. Она крепко-крепко прижимала бумаги к груди и покачивалась из стороны в сторону, словно умалишённая. Это всё, что у неё осталось от него!..
– Как это случилось? – простонала она в итоге. – Как он умер?
– Он защищал мою честь, – с гордостью поведала Саломея. – На дуэли.
– Он всегда так делал, – со знанием дела ответила Катенька. «Его» сестра печально улыбнулась.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем она всё-таки уговорила Катю уйти с лестничной клетки, где на них неодобрительно косились соседи. Прочитать письмо Вано они решились при свете, что исходил от окна возле лестницы и между этажами. Этот уголок как раз был довольно безлюден, и никто не мог им помешать. Писал он следующее: