– Тифлис? – неожиданно перебил его тесть и, сощурившись, пожал плечами. – Зачем вам Тифлис, если в Сакартвело полно места?
Кто ожидал подобного предложения? Их отец и правда был очень непредсказуем. После смерти сына Георгий стал ещё немногословнее, и порой понять его становилось просто невозможно. Однако Игорю судьба сегодня явно улыбнулась.
Новоиспечённые супруги переглянулись в недоумении и лишь спустя время осмелились спросить.
– Я не мог и мечтать о подобной благосклонности с вашей стороны, Георгий Шакроевич! – искренне растрогался юноша. – Я думал…
– Не важно, что было когда-то, – снова прервал его князь. – Одного сына я потерял, а другого приобрёл.
Точку на этом поставили внятную. Георгий в последний раз похлопал своего сидзе по спине, а Саломея дала ему мёда с ложки. Нино по-дружески улыбнулась, а Тина облегчённо выдохнула.
Кто знал, что бедный актёр станет частью княжеской семьи?..
***
Целых два дня Дариа Давидовна суетилась по дому. Скорый отъезд Давида и Шалико – одного в полк, другого в университет – никак не выходил у неё из головы, и, не совладав с тревогой, она хлопотала вокруг них больше, чем следовало. На её глазах угас юноша, которого она знала ещё мальчишкой, и, боясь повторения, она с двойным рвением принялась за собственных сыновей. Правда, те не проявляли должного воодушевления. Ни для кого из них смерть близкого друга не прошла бесследно.
Шалико ходил в дом к Георгию, чтобы навестить малышку Нино, а вернулся такой бледный, будто сам только что похоронил брата. На все расспросы он ворчал и огрызался, что Московский Императорский не захочет принять такого неуча, каким он стал за это лето, и что ему надо срочно нагонять материал. Найдя такой благонравный предлог, средний сын целый день не выходил из своей комнаты, много читал и не проявлял желания общаться ни с родителями, ни с сёстрами, не говоря уже о брате. Между ним и Давидом давно пробежала чёрная кошка.
Старший сын вёл себя ничем не лучше: мог днями не появляться дома, а возвращаясь из своих загадочных вылазок, отмахивался – мол, ходил в школу сестры своего сослуживца. Что он мог там забыть, оставалось для них с Константином загадкой. Сегодня утром Давид получил письмо от начальства, но так и не позволил домашним ознакомиться с его содержимым, сжал его в кулаке и бросился вон. Старики переглянулись, тяжело вздохнули и обратили своё внимание на дочерей. К сожалению, и те их не жалели.
– Горе мне, горе!.. – во всё горло плакался Константин, но не смотрел на среднюю дочь после её позора. – Тебя никто замуж теперь не возьмёт!..
Ламара ревела как дойная корова, а мать гладила её по голове и, сокрушаясь, что бог не наполнил её содержанием, пыталась успокоить мужа. Одиннадцатилетняя Софико, прекрасно осознававшая дурость сестры, красноречиво закатила глаза.
– Ты не могла немного подождать? – всплеснул руками старый князь и замахнулся на нечестивицу. – Да ещё и с женатым! Нам никак не прикрыть твой позор!
Ламара испуганно пискнула, убежав за спину матери, а Дариа Давидовна мужественно закрыла её собой. Скандал усиливался, а Шалико, который подслушивал этот разговор с лестницы, закрыл лицо ладонью.
Несколько часов назад среднюю сестру застукали в объятьях соседа, который заведовал овощной лавкой в нескольких кварталах от их дома. Он был женат и имел троих детей, что сильно усложняло дело. Будь он хотя бы холост, не избежать даико судьбы торговки, но и эта участь завиднее той, что предстояла ей в итоге. Похоже, весь ум в этой семье достался только им с Софико!..
Шалико знал, что так думать нехорошо, но безразмерная рана в собственной душе не способствовала всепрощению и пониманию. Он осознавал, что становился просто невыносимым в своей безграничной жажде знаний и диких амбициях, но что делать, если у него ничего, кроме них, не осталось? Он открылся в своих чувствах девушке, которую любил целый год, проявил сентиментальность, романтичность, страстность и порывистость, но к чему всё это его привело? Как Нино обошлась с самыми лучшими его качествами? Вот так и становятся циниками и прожжёнными эгоистами…
Пока внизу скандалили, он не спеша отошёл от лестницы и, спрятав руки в карманы, поплёлся в свою комнату. Не поднимая глаз с пола, думал о том, что, возможно, и сам многое сделал не так. Например, кто признаётся в нежных чувствах юной девушке сразу после смерти её брата? Да и испугал он её своим напором!.. Но ведь он не мог иначе. Не после того, как Вано…
Возможно, если бы она попросила прощения, то он… нет, не бывать этому! Хватит – сколько она вила из него верёвки, а он это терпел! Она сказала ему прямо: «Ты мне не нужен!» Как ещё яснее дать это понять?