Или же, наоборот, не понравилось настолько, что он не смог больше терпеть какофонию звуков?
– Я ведь уже сказал, – непринуждённо улыбнулся Игорь, спустился по ступенькам вниз и как ни в чём не бывало опустился на сиденье в первом ряду. – Вы играете просто божественно!
Неужели что-то из своих размышлений она озвучила вслух? Ах, ну и позор же!..
– Бросьте, – отмахнулась девушка, относившаяся к похвале с опаской. – Я всего лишь любитель.
– Вы думаете, я вам льщу? – пожал плечами юноша, ведя диалог на такой обескураживающей ноте, что у неё сперло дыхание. – Потому что вы княжна? Потому что вы красивая девушка?
Тина подняла на него свои большие голубые глаза и с опаской выдохнула. Он рассмеялся.
– И то, и другое. Жаль, что вы так плохо обо мне думаете…
– Я плохо о вас думаю? – удивлённо переспросила княжна и решилась на дерзость, более свойственную её младшей сестре. – Да я о вас и вовсе не думаю!
Это была ложь, и цели своей Игорь добился: выведенная на эмоции, она полностью позабыла свои страх и смущение.
Молодой человек удовлетворённо улыбнулся, когда она сверкнула в его сторону глазами, а затем обернулась к своему пианино и стала играть чуть с большей агрессией.
Он покорно дослушал до конца, но, когда она доиграла, позволил себе очередную резкость:
– И всё ещё неплохо. Жаль вот, только…
– Жаль? – вызывающе вскинула брови Тина, не желавшая сдавать позиции. – Чего же?
– Вам бы влюбиться, – обронил он тоном третейского судьи. – Это всегда идёт на пользу творчеству.
Девушка ахнула и почти что запустила в него статуэткой, украшавшей крышку фортепьяно. Щёки залил румянец, и она поспешно поднялась, забрала свою нотную тетрадку и задвинула банкетку, стараясь не смотреть на Игоря даже боковым зрением.
– И всё же попробуйте как-нибудь спеть! – крикнул он ей вслед, а она изо всех сил сдерживалась, чтобы не обернуться. – Не слушайте вы этих врачей. Делайте то, что вам хочется! Это только ваша жизнь…
На несколько секунд Тина остановилась у лестницы, которая вела за кулисы, но искренне понадеялась на то, что он этого не заметил. Ну надо же! Уже исчезнув за занавесом, она внезапно поняла, что счастливая улыбка не сходила с её лица.
– Как романтично! – огорчённо вздохнула сестра. – Как же мне хочется, чтобы и со мной кто-нибудь так отчаянно флиртовал!
– Нино, – густо зарумянилась Тина. – Никто со мной отчаянно не флиртовал!
– Флиртовал, ещё как! Этого только ты не видишь! Бедный Игорь Симонович…
– Вот смутьянка!
На последних словах Нино заразительно рассмеялась, и среднюю сестру невольно отпустил гнев. Она тоже улыбнулась, и даже Георгий Шакроевич и Константин Сосоевич, ждавшие последних сведений об ужине от кухарки, переглянулись весело и понимающе.
Саломея, стоявшая у окна чуть поодаль от сестёр, слышала краем уха их разговор, но не могла разобраться в тех чувствах, которые он у неё вызвал. Её умилила девичья невинность их речей, но она всё же знала, что в глубине души немного завидовала их молодости, жизнерадостности, будущему, полному романтических мечтаний. Молодая женщина знала, что для неё всё давно осталось позади, но самым болезненным казалось то, что она не испытала всего сполна. Жизнь текла у неё сквозь пальцы и как будто закончилась, так и не начавшись. Слёзы наворачивались на глазах из-за того, как бестолково всё сложилось.
Она огляделась и остановила свой взор на брате, который что-то увлечённо рассказывал молодым Циклаури, пока её супруг беседовал с тестем, и на какой-то момент взор её потеплел, а зрачки расширились. Давид!.. Сердце сжималось от боли, когда она смотрела на него и думала об упущенных возможностях, думала об альтернативе, думала о… невозможном, недосягаемом, запретном.
Внезапно Циклаури-старший посмотрел на неё в упор и тоже замер, размышляя о чём-то своём. Возможно, даже о том… о запретном и недосягаемом.
Саломея встряхнула пышной копной волос и пару раз порывисто моргнула. Сердце стучало как бешеное, а в комнате становилось как будто слишком душно. Всему виной недопустимые мысли или…? Она не знала наверняка, но зато после очередного чересчур пылкого взгляда Давида уверилась в следующем: ей точно пора на воздух!
Извинившись перед всеми, старшая дочь Георгия засеменила к выходу, зашуршав пышной юбкой. Мужчины недоумённо переглянулись, а сёстры нахмурили лбы и через пару минут бросились за ней следом.