– Как Сосо возмужал с тех пор, как я его видел в последний раз! – вполне искренне улыбнулся Георгий и дёрнул разрумянившегося парня за щеку. – Ты чуть старше моего Вано, если мне не изменяет память?
Сосо скромно потупил взор и поддел в бок локтем Давида, который не доставал носа из стакана с вином с самого начала трапезы.
– Куда мне до моего бидзашвили25! – весело рассмеялся юноша, когда кузен обратил на него внимание. – По нему все петербургские красавицы страдают…
– Ай, прохвост! – стукнул кулаком по столу Торнике, и его сын, развеселившись, мгновенно осёкся. – Как будто мне твоих романов мало!..
В лицах двоюродных братьев угадывалась значительная схожесть, и Сосо без зазрения совести пользовался этой привилегией, подаренной ему судьбой. Он направо и налево хвастался братом-офицером в Измайловском полку и громко заявлял, что, надень на него тёмно-зелёный мундир и Георгиевские кресты – и их с Давидом будет просто не отличить! Некоторые впечатлительные вдовушки охотно велись на подобные манипуляции и, не в силах получить достойный оригинал, вполне довольствовались его менее благородной копией. По натуре своей Сосо был незлобивым, очень приятным в общении юношей, отлично танцевал и действительно умел влюблять в себя женщин, но Господь не даровал ему ума, которым так гордился Константин Сосоевич, когда расписывал выдающиеся успехи своего Шалико. Георгий слышал, как Торнике недоумевал, как такой поцелованный богом ребёнок родился в семье его непутёвого братца, а не под его собственной крышей! У него самого хоть и водилось четыре штуки своих молодцов, но ни один из них не пошёл в отца смекалкой и сообразительностью. Зато, судя по любвеобильности Сосо, они унаследовали от него слабость к женщинам. Несчастная супруга, терпевшая его измены на протяжении многих лет, не раз это повторяла!..
– Женить мне его надо поскорее, – недовольно проворчал Торнике и отставил рюмку в сторону. Сосо притих, боясь отца как огня. – Чуть до могилы меня не довёл со своей Лизонькой Вержбицкой!
– Лизонька Вержбицкая? – улыбнулся Давид, которому было знакомо это имя. – Дочь императорского егермейстера? – Дядя вымученно кивнул, а лейб-гвардеец хитро посмотрел на кузена. – Но все же знают, что она…
– Именно, дзмишвили, именно! – всплеснул руками несчастный отец и на глазах у брата и его гостей отвесил Сосо подзатыльник. – А этот говорит: люблю! Женюсь! Ни на что не посмотрю! Тьфу…
– Это неправильно, – с умным видом заключил Пето. – Вы можете гулять с кем хотите, но жениться вы должны на своей соотечественнице. На горянке.
– Я ему то же самое сказал, Пето Гочаевич! И увёз поспешно от неё подальше, а то принесёт мне в подоле внучат! Что я потом делать буду?! Такая невестка – горе в семье…
– Papa!..
– А ну молчать!.. Напомнить, сколько мать плакала? Напомнить, как младшие братья знать тебя отказывались, если на ней женишься? А когда я с ней в последний раз разговаривал, знаете, что она мне ответила? «Путь ваш сын сам принимает решение – он достаточно для этого взрослый!» Представляете? Она ещё меня учить вздумала!..
Георгий встал из-за стола и, обладая природным тактом, взялся за стакан с вином:
– Ну что ж… Здорово, что приехали, дзма! Предлагаю тост!.. С добром свиделись…
Тост затянулся и затронул родные горные вершины, традиции по созданию семьи, братскую и родственную любовь. В тот момент, когда к столу присоединился Шалико, выпили ещё по одному стакану за здравие сыновей и их будущих жён, за их крепкие и сильные плечи, чтобы они не сгибались под тяжестью обстоятельств, и ещё за многое другое.
– Ну, так. – Поставив стакан обратно на скатерть, Торнике шумно вздохнул и требовательно посмотрел на брата. – Всё пустое. Лучше скажи: нет ли у вас на примете хорошей девушки? Очень уж нам надо…
Пето хмыкнул в смоляные усы, перехватив испуганный взгляд тестя. Георгий Шакроевич сделал вид, что не понял намёка, и продолжал бы делать это до победного конца, если бы Константин Сосоевич не спутал ему все карты.
– Помилуй бог, есть, конечно! – Старый князь схватил друга за плечи и прижал его к себе, широко улыбаясь. – Даже две! У Георгия Шакроевича очаровательные незамужние дочери: Валентина и Нино.
– Есть ещё и старшая, – льстиво улыбнулся Пето. Он от души потешился, когда увидел, как тесть и сыновья Константина напряглись при упоминании девушек. – Но, простите, она уже замужем.