Их взгляды пересеклись, и девушки впервые за долгое время почувствовали давно потерянную духовную связь. Несмотря на свой упрямый, неуступчивый нрав, Нино довольно хорошо чувствовала людей, поэтому быстро поняла, что ковырнула в душе сестры старую, давно кровоточившую рану, и почувствовала за это укор совести. Как часто с ней подобное случалось? Шалико наверняка покачает головой, когда узнает об очередной её несдержанности!
Но кто знает, как далеко Нино могла бы зайти в своём искреннем желании докопаться до правды, если бы всеми любимая Тина вдруг… не лишилась чувств?
На растревоженные женские крики Пето спустился в гостиную и как раз подоспел к тому моменту, когда его жена и свояченица подхватили Тину на руки и уложили на диван. Перепрыгивая через две ступеньки, когда-то вялый и безынициативный Пето бросился на помощь с таким оживлением, что Саломея не сразу узнала в захлопотавшем вокруг них мужчине своего беспристрастного и отчуждённого супруга.
– Опять обморок? – мрачно переспросил зять, отсылая слуг за спиртным. Нино, не помня себя от тревоги, коротко кивнула, и он зацокал языком, приглаживая подбородок. – Быстрее несите сюда коньяк или вино отцовской выжимки! Поводите под носом. Живо очнётся!
В следующую минуту Пето подозвал к себе дворового парня и отправил его в Мцхету за старым князем.
– Только не говори, что обморок, – крикнул он парню вслед и всплеснул руками. – А то перепугается раньше времени. Скажи только, что ждём его поскорее. Тине нездоровится.
Всё это время Саломея настороженно наблюдала за своим деловитым мужем и мысленно возвращалась в то время, когда он ещё с таким рвением ухаживал за ней… этот высокий, стройный юноша с пламенными чёрными глазами, смотревшими одновременно страстно и трепетно. Вся фигура Пето передавала сильное напряжение в каждой частичке его тела: казалось, будто он никогда по-настоящему не расслаблялся. От него веяло какой-то страшной преступностью и скрытым пороком, хотя она не могла понять до конца, чем подпитывалось это впечатление. Были ли тому виной чрезмерная порывистость в движениях и давний, закостенелый невроз? Так или иначе, именно на этот роковой свет она в своё время полетела, будто мотылёк, и сгорела дотла. Его голос звучал так приятно, хоть и прокуренно, что она потеряла от него когда-то голову. Подумать только! И этот самый человек, которого она так горячо полюбила в свои девятнадцать, сейчас не вызывал у неё ничего, кроме откровенного презрения!
Саломея терпела его – Нино правильно подметила. Она действительно терпела его из последних сил. Как и он её. Но разве имелся из порочного круга хоть какой-то выход?
– Я поеду за врачом в город. – Раздав все необходимые поручения, Пето закурил свою трубку и нехотя обратился к жене и свояченице. – Ничего не предпринимайте и ждите отца. Ясно вам?
Сёстры переглянулись и заморгали в знак согласия. Зять удалился своей дёрганой походкой, а им только и оставалось, что с надеждой смотреть ему вслед.
***
Когда Пето наконец прибыл в Ахалкалаки, уже смеркалось. Дорога отняла много времени, и он изо всех сил подгонял непутевого кучера тестя, на бричке которого за неимением лучшего варианта и пустился в путь. Не в силах справиться с волнением, он раз за разом обращался к своему неизменному товарищу – курительной трубке – и всё благословлял небеса за то, что те одарили человечество таким бесценным открытием, как табак.
– Княжне плохо, ты не понимаешь, что ли? – огрызнулся он на Павлэ, когда при въезде в город тот пустил лошадей спокойной трусцой. – А, абдали9 чтоб тебя!
Потеряв всякое самообладание, Пето почти на ходу спрыгнул на землю и, повторно про себя чертыхнувшись, решительно двинулся в противоположную сторону.
– Куда же вы, ваше благородие? – проблеял Павлэ, но княжеский зять махнул рукой, так и не удостоив его ответом, и исчез в городской толкотне.
Пето прошёл уже несколько переулков, подкрутил смоляные усы и сощурился, когда заметил прямо перед собой чьи-то приближавшиеся тени.
По правде сказать, в Ахалкалаки его привело не только искреннее желание помочь малокровной Тине, хотя к ней он относился с большой теплотой. Хорошая девочка – безвредная, безголосая. Не то что его жена, так любившая закатывать истерики время от времени…
Ещё с утра Пето знал, что под каким-нибудь предлогом обязательно покинет Сакартвело и приедет сюда в назначенный срок, так что он и за это благодарил небеса – ему даже придумывать ничего не пришлось!
– Ты задержался, – отозвался Андрей с лёгким укором, и Пето с трудом подавил улыбку. Как рад он был слышать этот голос!