– Жёнушка, небось, не отпускала, – оскалился пышнотелый Резо и нахально покрутил в руках карманные часы. – Сладко-сладко приговаривала, да?
Пето весело рассмеялся, когда встретился с друзьями. Он знал, что Резо говорил всё это не со зла, – ещё в те годы, когда они учились в одной семинарии, которую позже окончил и его шурин Вано, этот краснощёкий толстяк отличался острым языком и довольно специфичным чувством юмора. Другое дело – Андрей Иванович, приехавший в их жаркую горную местность откуда-то из центральных губерний вместе со своим младшим братом Славиком, ходившим хвостиком за всей компанией и как губка впитывавшим в себя все их убеждения. Из-за своей чрезмерной стеснительности и юношеской зажатости этот худощавый белобрысый человек и его впечатлительный юный родственник до сих пор не до конца понимали непредсказуемый кавказский менталитет. Андрей был сыном гувернантки и освобождённого ещё в пятидесятые годы по вольной грамоте крепостного. Мечты о светлом будущем, об отмене самодержавия и возможности одинаковых условий труда и заработка для всех и каждого свели его в конечном счёте с бывшими семинаристами. Конечно, он никогда не считал себя ровней им, а в особенности Вано, который откликался на «ваше сиятельство» и носил княжеский титул, в то время как к Резо, да и к самому Пето люди обращались «ваше благородие». И всё же эту четвёрку который год связывало общее дело, которое стирало всякие классовые и социальные различия между ними.
– Нужно отправить к Матвею Иосифовичу кого-нибудь, – с тяжёлым вздохом промолвил Пето, когда друзья перестали сжимать его в своих цепких объятьях. – Моей свояченице опять плохо.
– Будет сделано. Не переживай насчёт этого, – с готовностью заверил его Резо и от души потрепал друга по плечу. – Ты мне лучше скажи… ты всё ещё хочешь участвовать в нашей вылазке?
– Это может быть опасно, – напомнил всем Андрей. – Это, конечно, не «Тифлисский вестник», но если нас поймают, то не избежать нам ареста. Царские ищейки не дремлют после того, как императора так жестоко убили два года назад…
Пето спрятал язвительную улыбку в чёрных усах и еле заметно закатил глаза. Если он женился на княжеской дочери и с тех пор почти всё время проводил в изнеженной дворянской среде, то это ещё не значило, что он совсем не имел своей жизни, никак не связанной с этой самой средой и даже шедшей с ней вразрез. У него имелись… свои причины поступить так, как он поступил, женившись на Саломее, но его мировоззрение и убеждения с тех пор никак не поменялись.
Разве так сложно это понять?
– Послушайте, – с тяжёлым вздохом начал он немного погодя. – Я готов хоть десять типографий взломать, лишь бы простой народ Ахалкалаки наконец услышал нас. И я за ценой не постою, даже если придётся заплатить за это головой.
Резо просиял, как только услышал эту пламенную речь, а Андрей растроганно протёр глаза. Неужто прослезился?
– Вот это я понимаю: по-нашему! – Своей огромной медвежьей рукой толстяк сгрёб друзей в охапку и со счастливой улыбкой потрепал их по голове. – Не хватает только Вано… Он скоро приедет?
– День рождения Тины пятнадцатого числа. Думаю, со дня на день он уже будет здесь.
Резо протёр друг о друга полные руки и шлёпнул себя по правой ноге.
– Вот это будет веселье, когда мы снова увидим нашего старого столичного друга…
– Генацвале!
Пето будто холодной водой окатили, когда он услышал звук этого голоса – такого хрупкого, надломленного и… знакомого. Они переглянулись с Андреем, и Пето прочитал в глазах русского живое страдание, которое испытываешь, только когда теряешь что-то действительно дорогое. Ему даже стало больно физически от плохого предчувствия, и, когда все они обернулись на зов, никто не сомневался: голос принадлежал семнадцатилетнему Славе, младшему брату Андрея.
Всё произошло в один миг. Резо, как самый здравомыслящий из всех, бросился на помощь еле державшемуся на ногах мальчишке и успел подхватить его раньше, чем тот опустился на нагревшийся за жаркий день асфальт. Из обагрённого рта Славы на полную руку Резо закапала кровь. Пето подбежал с другой стороны и – благо на улицах было безлюдно – помог оттащить его в тёмный закоулок. Андрей, издавший стон отчаяния, как только увидел у Славы огнестрельное ранение в живот, вяло поплёлся за ними следом, похоже, так и не смирившись с потрясением.
– Ты что… ты один… ты пошёл туда один, да?
Старший брат смотрел на то, как жизнь постепенно угасала в голубых глазах младшего, и почти не сомневался, что оказался прав в своих догадках. Пето сокрушённо прикрыл веки, когда мальчишка победоносно улыбнулся сквозь слёзы и боль.