— Вы торгуетесь, как на базаре, — вернула недавний упрёк Лия, чуть шевельнув бровью. — Я разочарована.
Дорн поймал прямой взгляд Лии. Встал, принял горделивую позу, достойную случая.
— Я, Дорн хэш Боув, граф Нод, даю слово в том, что не видел его сегодня ночью, — сказал он то, что, вероятно, предстояло повторить раз сто в течение дня. — Однако же багряный бес Рэкст передаёт вам: он зол. Если дословно… «Скажи Дохлятине, что я на него зол». Это всё.
— Что? Это всё? — смотреть на Хэйда было смешно, он вскипел мгновенно и остыл так же мгновенно, замер с занесённой над взбитыми сливками ложечкой, раздумав шуметь. — Где ваш второй список, вымогательница-хэш-Донго?
— Беса Альвира мы пригласим к полуденному чаю, — Лия добыла из складок платья конверт и положила на стол. — А вы прогуляетесь к особняку графа Рэкста и лично изучите то, о чем вам вот-вот донесут ваши нерасторопные люди. Дорн сказал, оно того стоит.
— Но если пригласить его к чаю, он примет меры и будет знать и то, что за обедом услышит князь, — нахмурился Хэйд. — Стоит поменять порядок лиц в этом списке.
Он вскрыл конверт и быстро пробежал глазами короткий текст. Кивнул и даже не поморщился.
— Хэш Донго, здесь указано: вы поправились настолько, чтобы еженедельно посещать дворец канцлера и нести службу. Всё верно?
Сэн улыбнулся, отвлекаясь от созерцания огня в камине.
— Мне определённо лучше, — негромко выговорил он. — Не могу понять, отчего я так медленно выздоравливаю. Но именно сегодня я понял, что иду на поправку. С вашей стороны было неосмотрительно и расточительно пригласить нас сюда на завтрак. Но Лия сказала, вы настаивали. Признателен за этот семейный праздник.
— Вы весьма интересная пара, так друг друга… дополняете, — скривился Хэйд и сразу убрал с лица кислую мину. — Коня, жалование и прочее, что вам причитается по службе, доставят завтра. Канцлер дважды спрашивал о вас, так что со следующей недели извольте навещать его. И… да, вы с женой теперь обязаны бывать на балах княжеского двора. Если бы его светлость прибыл именно в полдень и именно на чай…
— А разве вы ещё не пригласили его светлость именно на это время? — издевательским тоном уточнил Дорн, чтобы не вынуждать Лию говорить и эти слова.
Сэн обернулся к другу и довольно долго смотрел прямо в глаза — а затем как-то смущённо улыбнулся и откинулся в кресле, глядя в потолок. Невесть с чего в зале стало тихо, разговор угас, и только дрова в камине потрескивали, и с каждым щелчком напряжённость нарастала.
— Хэш Хэйд, сколько в столице нобов, наделённых полноценным слухом чести? — Сэн оборвал натянутую тишину.
— Гм… Кроме вас? Пожалуй…
— Вот и я так думаю, — Сэн пресёк длинный ответ. — Но вы хладнокровно наблюдали, как моя жена выбивается из сил, пытаясь выжить и не стать вашей куклой, и не сделать меня такой же куклой. Мне говорил о вас Ул. Разное… просил не судить прямолинейно. Но я слушаю вас сейчас и сужу, уж простите. Вам было в пользу проклятие чёрного мерзавца из свиты Рэкста. Пока вы боролись из последних сил и знали о своей скорой смерти, вы жили во имя высокой цели. Сейчас вы копите на старость. Я слышу это в каждом вашем слове. Вы отвратительны, хэш Хэйд. Посмели думать о моей жене с презрением.
Сэн неожиданно гибко поднялся, кончики его волос полыхнули чистой белизной — и даже Дорн не проследил, когда фамильная сабля Донго нащупала яремную вену на шее Хэйда. Нащупала и прижала, не добывая пока ни капли крови.
Хэйд перестал дышать. Сэна покачивало, но рука его оставалась твёрдой, и сабля ни на волос не смещалась из выбранного для неё положения.
— Вы посмели судить о чести моей семьи? Увы, стали путать честь и выгоду. Я готов оказать вам услугу, — Сэн наметил кивок. — В любой удобный вам день укорочу вашу жизнь, чтобы в ней снова появился смысл. Я вижу правду в таком решении. Для меня, Лии и проржавевшей фамильной чести рода Хэйд. Старость вам не к лицу, хэш. Она труслива и грязна.
Хэйд позволил себе осторожно сместить взгляд, не более того. Он всё ещё не дышал и не моргал. Он смотрел на Лию.
— А на базаре кушали бы пряники, почти даром… — Лия кашлянула и рассмеялась.
Сабля с тихим шелестом вернулась в ножны, Сэн рухнул в кресло — спиной, не стараясь сесть красиво. Он промахнулся, угодив на подушки лишь локтями и затылком, резко побледнел и некоторое время лежал в неудобной позе, глядя в полоток. Затем, помогая руками, подтянул колени. Рывком поднялся и сел-таки в кресло, как подобает.
— Мне сегодня определённо лучше. Пусть принесут ещё мяса. И вина. Много мяса и много вина. Дворцу полезно, чтобы я стал сыт и пьян. Тут столько всего… бьющегося.