— Ты…
Вервр позволил себе едва слышный рык. Наёмник взвизгнул, споткнулся и рухнул назад и вбок, не переставая смотреть на свою смерть. Привлечённые шумом, теперь все людишки глядели с ужасом и обречённостью на голого по пояс «мертвяка».
— Вы?.. — ещё тише выдавил главарь и задохнулся своей последней догадкой.
Одно касание, судорога — и тишина… На такую гниль нет смысла охотиться, — знал вервр. Он лишь брезгливо устранял вредителей. Бешеных тварей, заразных и уже неизлечимых. Он убирал их медицински чисто. И, когда поляна обезлюдила, вервр последний раз усмехнулся и стал спокоен.
— Чиа!
— Да, величайший, — дрожащим голосом отозвалась вервр-лань.
Почему братец Лоэн желал именоваться среди вервров-ланей «величайшим», вопрос к нему. Сейчас Ан не имел желания задать такой вопрос. Не ко времени, и без того злость сочится в сознание, отравляет душу.
— Я не Лоэн, мне не нужны титулы. Их и непрошенные навешивают на хищника, только уворачивайся. Лоэн пожелал искусственно создать мир без хищников. Он поплатился: застрял у вас, вынужденный оберегать нежизнеспособных. Мы много спорили о смысле двойственной природы вервра. Он планировал сокращать агрессивность через выбор зверя. Но сам оставался драконом. Я утверждал, что баланс важен, но две природы не должны создавать неразрешимого противоречия. Я за несовершенство. Борьба — это развитие. Бой — это жизнь. Встреча с врагом — способ понять себя. Презираю тех, кто убегает. Я отдал тебе рубаху потому, что ты пыталась найти силы для борьбы. Ты признала внутри: охотничков надо наказать. Ты бы, может статься, справилась и без меня. Но при этом могла себя сильно поуродовать. Слишком всё резко поменялось. Да и зелень в тебе сидит глубоко.
Чиа, спотыкаясь на каждом шагу, выбралась из зарослей. Она старалась не смотреть на трупы. И смотрела. Она раздувала ноздри, с ума сходя от запаха крови оленя, от осознания смерти его убийц.
— Альвир желал отравить тебя сомнениями, и затем лишить веры в семью. Тогда он смог бы встать здесь и назваться защитником, — вервр подкрался к Чиа и оказался за её спиной, вплотную. — Вот так. Сдайся ты, прими его защиту, и в тот же день умерли бы сын и муж. А ты стала бы рэкстом. Это хуже смерти. Я знаю.
— Но я всего лишь…
— Запомни запах зелёного яда. Какого зверя выбрал Дорн? Ведь он выбрал?
— М… медведя. Вы…
— Труднее всего травить всеядных. Так что решение сильное, — вервр не стал дослушивать глупости. — Обманчивая неуклюжесть, атака без предупреждения. Поживи среди людей медведем и поймёшь, как интересны их города с нагромождениями берлог, их тяга к дармовому мёду и чужим малинникам. Тебе понравится.
— Но… — Чиа вздрогнула, когда израненный олень, последний из пяти жертв охоты, дёрнулся и затих. — Но я не смогу вернуться в город. Я поняла сейчас.
— Сможешь. Или боишься стать толстой, лохматой и косолапой? — промурлыкал вервр. — При твоём ничтожном опыте зверь — лишь тень. Тебе решать, что взять из его природы. Тебе решать, не сменить ли саму природу снова. Закон жизни вервра — воля. Мы нуждаемся в воле больше, чем в пище и отдыхе. Разве лань не ограничивала тебя? Мне видно: ты смертно устала от страха. Вон нож, верёвка. Могу дать яд. Нет сил жить, умри и не мучайся. Есть силы — принимай бой. Конечно, враг может оказаться сильнее, — вервр облизнулся. — Но без риска нет радости. Без поражений нет побед. Без угрозы смерти сама жизнь пресна. Без…
Ан смолк на полуслове. Пожал плечами: с чего он вообще взялся говорить такие нелепые, книжные слова? А просто молчать было горько. Стыдно признаваться себе же: ему жаль рубаху. Каждая заплатка памятна. Особенно две свежие на правом плече, их наметала через край, комкая ткань, Ана. Да за такую рубаху можно отдать что угодно!
— Я свихнулся, — едва слышно посетовал вервр, стаскивая куртку, а затем рубаху, с трупа подходящих роста и сложения. — Я хищник. Жизнь без боя пресна… и всё такое. Я прав. Прав же?
Чиа тихонько, несмело приблизилась. Переборола себя, села рядом, отвернувшись от трупов. Долго молчала, не мешая Ану одеваться и осматривать наёмников, придирчиво подбирать пояс и заполнять кошель.
— Вы изменились, — прошептала она, наконец. — Благодарю. Вы вспомнили имя и зверя?
— Два раза нет, — пожаловался вервр. — Пока я зовусь Ан. Да, вот ещё, вспомнил только что: основателя рода твоего мужа звали Даррэйз Бойвог, иное произношение Боувог. Первое имя человечьего облика, оно сокращалось друзьями как Дар. Имя дракона сокращалось до Боув. Дар ушёл вместе с той, кого выбрал в жены. Состарился и умер. Не вздыхай, это совсем не грустная история. Дар поселился среди атлов, ему здесь было хорошо. Он уважал их решения и сам стал похож на них в способе мыслить, чувствовать мир. У той старой истории есть продолжение. Боув, дракон Дара, спит в этом мире с тех пор, как умер его вервр. А теперь подумай еще раз, насколько мудр твой муж, выбравший природу медведя. Может, однажды он проснётся настоящим хэшем Боувом.