— И… ик!.. зюмчик?!
— Любимый зверек моего приятеля. Я вам про него недавно говорил. Тсс! Только не кричите! Изюмчик безвредный, но пугливый. А когда он пугается, то и в ногу вцепиться может. И зубы у него, я вам доложу…
— Ах-х…
Тьфу. Да когда ж я заткнусь-то наконец? Успешно поймав разом отяжелевшее тело девушки, я философски вздохнул и, нащупав ногой уходящие вниз ступеньки, сердито сказал:
— Цыц! Изюмчик, родной, не признал, что ли?
— Гры-ы, — с облегчением рыкнули в ответ, и колючий слюнявый язык радостно проехался по моему сапогу, снимая стружку кожи.
— Ну вот и славненько. — Я поудобнее перехватил в руках свою ношу. — Посветишь дяде, малыш?
Во тьме с готовностью вспыхнули два желтых глаза размером с блюдца. Стали видны уходящие вниз каменные ступени и осыпающиеся мелкой пылью земляные стены глубокого извилистого коридора. Я покосился на свесившую кудрявую головку девушку, снова вздохнул и с энтузиазмом обреченного потопал вниз.
— Кнесна? Кнесна де Шасвар? Айден, ты с ума сошел? — свистящим шепотом поинтересовался Пемброук, раз уже в пятый оглядываясь на плотно прикрытую дверь «отдельного кабинета». Да, в заведении «Кротовья нора» были и такие столики. Слишком уж порой непростые люди (да и не люди тоже) сюда захаживали.
— Не трави ты душу, — вяло огрызнулся я, опрокидывая чарку. Горло обожгло огненной волной. — Кхе! Ядреная брага у тебя нынче.
— Обновленный рецепт, — скромно потупился совладелец «Кротовьей норы». — В этот раз на печенках болотного шишкокрыла настаивал. Что ты плюешься?!
Я утер губы рукавом и, подумав, махнул рукой. Пемброук, благополучно истолковав этот жест как просьбу повторить, наклонил кувшин… Я подумал — и не стал возражать. В сущности, что такое печенки шишкокрыла против моих проблем?
— Дружище, — опрокинув новую чарку и с трудом проморгавшись, прохрипел я, — нужна твоя помощь.
— Это я догадался. Но если ты дочку кнеса из отчего дома уволок, то…
— Окстись, Пем! Я что, совсем идиот, по-твоему?
— Ну-у-у…
— Не понял?
— Пошутил я, — вздохнув, отозвался приятель. — Помогу, не чужие небось. На дно залечь хочешь, да?
— Именно.
Я огляделся по сторонам. Большой зал (а попросту говоря — пещера с земляными полами и потолком, скудно освещенная полудохлыми факелами в стенных нишах) был наполовину пуст, но все равно народу здесь хватало. В основном, конечно, наш брат милез, остальные наползут через пару часов, когда ночь окончательно вступит в свои права. В заведении Пемброука и Дуна случайных людей не бывает. Собственно, людей, знающих о существовании этого места, во всем Эгесе можно по пальцам пересчитать. Что они тут забыли? Другое дело — мы. И кое-кто из фениев.
И такие, как Пемброук.
Я поднял над столом чарку, вновь наполненную заботливым товарищем, и благодарно улыбнулся:
— За друзей!
— Спасибо, — снова потупился тот.
Он славный парень, очень стеснительный, несмотря на внешность и род деятельности. Совладельцу такого заведения, как «Кротовья нора», не с руки быть тонко чувствующей натурой, а застенчивый квартерон — вообще ходячая насмешка. Только попробовал бы кто обидеть этого добродушного громилу! В таком случае незадачливому насмешнику пришлось бы иметь дело не только со мной, Блэйром или тем же Изюмчиком — ему бы пришлось разговаривать с Дуном. А это, скажу я вам, без вариантов.
— Капрал! — Дверца «отдельного кабинета» скрипнула, и наружу высунулась растрепанная кудрявая голова. — Капрал, мне бы… ой!
Глаза кнесны, натолкнувшись на Пемброука, в ужасе расширились. Друг привычно вздохнул:
— Дуна увидела. Ты ей что, не сказал?
— Не успел. — Я поднялся с лавки. — Госпожа, подождите внутри. Вам не стоит…
— Ой-й… — Ее голос сорвался на шепот. А глаза, все такие же круглые, медленно обводили взглядом зал. И с каждым встреченным посетителем становились все больше и больше.
— Пем, извини. — Я быстро кивнул товарищу и, едва ли не бегом добравшись до дверцы «кабинета», аккуратно задвинул стоящую столбом девушку внутрь. — Госпожа, я же просил не высовываться! Вас могут увидеть…
— Нет.
— Что — нет?
Взгляд зеленых глаз (их нынешнему размеру обзавидовался бы даже Изюмчик) медленно переместился с закрытой уже двери на мое лицо:
— Вы не поэтому велели не выходить, капрал. Не потому, что меня могут увидеть. А потому, что я могу увидеть… их! — Голос ее дрогнул.
— И что? — Я развел руками. — Вы рады, что меня не послушали?
— Нет, — повторила она и сникла. — Я хотела только… ну не важно! — Она с размаху опустилась на резную лавочку возле столика. — Уже не хочу. Ничего не хочу. Вы мне говорили про своего друга — это с ним вы у стойки беседовали, да?