— Ничего у меня не получается, — сообщил я Данилу, когда он заглянул ко мне после работы. — Зря я, наверно, это задумал.
— Ты что же хотел, чтобы за один день всё получилось? — спросил он. — Так не бывает. Если уж взялся, так и не бросай начатого!
Он положил передо мной колоду и предложил мне испытать пальцы на картах. Он называл карту и передавал её мне. Я неторопливо исследовал её, поглаживая пальцами. Уделял особое внимание уголкам — вся информация находилась на них. Но не видел в картах никакого различия, и это меня очень огорчало.
— За один день ничего не получится! — успокаивал меня Данил. — С тебя семь потов сойдёт, прежде чем ты увидишь первый результат.
Данил приходил каждый вечер, и мы проделывали один и тот же эксперимент. Он раскладывал передо мной колоду, и я мусолил карты, пытаясь считывать информацию. Иногда вроде бы удавалось разглядеть масть, но на поверку выходило, что это просто случайность. Неудачи меня ужасно расстраивали, и если бы не Данил, давно забросил бы свою сумасшедшую затею. Но мой друг, видно, и сам поверил в меня, и едва ли не силой заставлял проделывать одни и те же упражнения.
Однажды наступил переломный момент — я определил значение карты. Никогда не забуду её, это была шестёрка пик. Это не было случайностью, каким-то внутренним чувством (может быть, это и есть интуиция?), я понял, что не ошибся. После этого определил ещё одну, затем несколько раз подряд ошибся, потом через одну назвал правильно. Несколько дней спустя во мне словно открылось новое зрение — при помощи пальцев я научился читать даже газеты.
— Ты делаешь успехи! — сказал мне Данил. — Теперь тебе нужно развивать память.
Он предложил усложнить занятие. Теперь мне нужно было распознать все карты, разложить их в две стопки и запомнить, где какая лежит. Сначала мог запомнить только тузы, но масти вспомнить не мог. В первый день тренировки так ничего и не вышло. Зато неделю спустя я без труда мог проследить за половиной колоды. При этом раскладывал карты уже в пять-шесть стопок, а не в две.
Данил гонял меня как щенка, из которого нужно сделать хорошую сторожевую собаку. Он и себя не жалел, каждый день звонил по нескольку раз и спрашивал, как обстоят дела, а после работы мчался ко мне, чтобы продолжить наши занятия.
— Ты должен верить в себя, раз уж я в тебя поверил! — говорил он, всякий раз, как только во мне появлялась капелька сомнения. — Ты должен видеть своими пальцами не хуже зрячих!
И произошло чудо. В который раз, ощупывая карту, вдруг увидел её. Нет, не ощутил кончиками пальцев, как я уже научился это делать. Я её увидел. В голове сложилась картина, смутное видение, как это бывает, когда человек закрыв глаза, представляет перед собой какой-нибудь предмет. И даже цвета. Чуть скошенные в красный, будто смотрел сквозь светофильтр.
— Ну, что ты молчишь? — спросил Данил.
— Я вижу её, — сказал я.
— Отлично, продолжай в том же духе, — подстегнул он меня.
— Ты не понял, — я положил карты на стол. — Я вижу карту, как видел когда-то глазами.
Данил промолчал, не зная, что сказать мне в ответ. Я поднял голову, и вдруг вспышка света резанула по моим мёртвым глазам. От боли потерял сознание, а когда пришёл в себя, то понял, что лежу на кровати. Первое, на что обратил внимание, были слёзы. Господи! Я уже несколько лет не плакал, у меня давно уже не было слёзных желез! Слёзы текли из пустых глазниц и скатывались по щекам.
— Что с тобой было? — спросил Данил.
— Я видел свет, — ответил я.
И вдруг увидел. Я увидел свою холостяцкую комнату, увидел стол с разбросанной по нему колодой, увидел Данила, склонившегося надо мной. И ещё я увидел книгу, лежавшую на полу у кровати. На затёртой временем обложке золочёным тиснением было написано «Два капитана».
— Я всё вижу! — закричал я, едва не задохнувшись в своём крике. — Я вижу!
— Ты шутишь? — недоверчиво спросил Данил, поднявшись со стула.
— Какие тут шутки? — заорал я. — Вижу я, понимаешь? Вижу.
Вскочил на ноги, побежал в ванную. Зеркало было покрыто толстым слоем пыли и я протер его рукавом. Снял очки, посмотрел на него. Зеркало видел. А себя в нем нет. И ванной комнаты в зеркале тоже не видел. Сначала даже испугался — кто я такой, что меня зеркало не отражает, но потом успокоился — просто моему новому зрению не доступны отражения. Лишь матовый прямоугольник на стене. Зеркало. Серое зеркало сквозь красный светофильтр.