Теон вздохнул и, развернувшись, вышел в тёмный коридор, кое-как отмыл засохшую кровь, опрокинув в умывальник добрую треть бутылки, не нашёл чем вытереться, поэтому просто растёр лицо рукавом куртки. Выглянул наружу, чтобы оценить возможность побега. Забор был высоким, у ворот дежурил Кабан. Едва шагнул за порог, как заметил невдалеке Зверя, который не спеша прогуливался по территории. Теон тут же в испуге захлопнул дверь, решив подождать более удобного случая. Не хотел попадаться ему на глаза. У ворот лаяли собаки. Их он не боялся, потому как даже ещё и не видел, но, наверняка, они были цепные и ужасно злые.
Теон вернулся в барак и забился в угол, там валялся какой-то вонючий матрац и дырявое одеяло. Накрылся им с головой, дрожь охватила его тело, не только от холода, но и от страха. Он не знал, что готовит ему завтрашний день и от того начал впадать в отчаяние. Теон понятия не имел, что с ним сделают, но в одном уверился крепко: это всё вовсе не игра. Зверь, Кабан и этот жуткий барак — всё по-настоящему. Наверное, он останется здесь навсегда или что-нибудь ещё хуже. Горячие слёзы катились по щекам, и он размазывал их рукавом куртки. Теон бы попробовал молиться, но не знал слов. Мама учила когда-то давно, но он всё позабыл. Приходилось лишь надеяться на то, что дядя его выкупит, что вернётся за ним, как и обещал. А больше рассчитывать было не на что.
========== Глава 4 ==========
Числа на календаре сменялись с завидной регулярностью. К четвергу Эурон не набрал и половины требуемой суммы, хотя обошёл уже всех друзей и знакомых. Конечно, в первую очередь у него возникла мысль добрать остальные деньги путём выигрыша в казино. Ник, к счастью, не единственный владелец подобного заведения. Однако, поразмыслив немного, Эурон отказался от этой затеи, ведь если проиграет, то окажется в ещё большей яме, чем находится сейчас. В конце концов, жизнь племянника стояла на кону, и эта ставка была слишком высока, чтобы рисковать понапрасну.
Тот факт, что на протяжении этих четырёх дней о Теоне никто не вспоминал, несколько обескуражил его. Аша вернулась домой лишь к вечеру понедельника, Бейлон в среду и, кажется, никто из них и вовсе не заметил отсутствия мальчишки. Впрочем, в случае брата это было совсем немудреное — бутылка давно уже заменила ему семью, он не видел того, что происходит с его детьми. Не было ничего удивительного в том, что он не придал значения тому, что у него ребёнок пропал.
В итоге, решив, что пора бы и честь знать, Эурон распрощался с уже невменяемым к послеобеденному часу братом и отправился на поиски недостающей суммы. Перед выходом из дома успел повидаться с племянницей и оказался озадачен невинным на первый взгляд вопросом:
— Ты не знаешь, где Теон? Мне кажется, я его пару дней уже не видела, — столкнувшись с дядей в узком коридоре, спросила Аша. Она как раз вернулась с занятий в университете и так не вовремя, по мнению Эурона, появилась дома.
— Понятия не имею. Я его утром в школу проводил. Наверное, болтается со своими дружками, — накинув куртку, произнёс он. Судя по всему, пока они его хватятся, целый месяц пройдёт. Впрочем, Эурон знал, что такого количества времени у него просто нет в запасе.
Аша ничуть не обеспокоилась, сдаётся, что ответ показался ей правдоподобным. Эурон улыбнулся и исчез за дверью. Только перешагнув порог, смог спокойно выдохнуть. Стало жаль Теона, кажется, у мальчишки нет шансов. Вспомнилось почему-то, как племянник писал ему письма в тюрьму, (а ведь этого не делала даже родная дочь), и на душе стало и вовсе пакостно. Детские каракули и рисунки, раскрашенные яркими красками. Солнце, море и корабли — не так уж и плохо он рисовал. Письма до сих пор хранились в ящике стола — единственные тёплые воспоминания за прошедшие два года.
Подняв воротник куртки, Эурон шагнул под мелкий моросящий дождь. В запасе оставался только один вариант, но прибегать к нему он не желал, можно сказать, что думал об этом с отвращением. Однако, время утекало как песок сквозь пальцы, и пришлось переступить через свою гордость и ставшую уже привычной обиду. Не теряя времени даром, отправился на вокзал. По доброй воле Эурон, пожалуй, никогда бы не решился вернуться туда, где прошли его детство и юность. Детские годы остались позади, а бередить старые раны он не хотел, да и не считал нужным идти на примирение с братом, который так и остался в родительском доме.
К сожалению или к счастью, в поезде образовалось целых два часа, чтобы обдумать план действий и погрузиться в воспоминания. Без машины оказалось очень неудобно и муторно добираться до родных мест. От вокзала предстояло ещё минут двадцать ехать на автобусе, который ходил не сказать, чтобы регулярно. Короче говоря, поездка не привела в восторг, а предстоящий разговор с братом так и вовсе тяготил. Около пяти лет они не виделись, да можно сказать, что и вовсе не вспоминали о существовании друг друга, но в сложившейся ситуации не к кому было больше обратиться.
Когда Эурон вышел из автобуса и огляделся по сторонам, то с трудом узнал родные места, к тому же, в поезде успел приложиться к фляжке, а потому с пьяных глаз, да в сумерках, долго плутал по округе. Мать умерла пять лет назад, а отец и того раньше, и с тех пор Эурон здесь не бывал. За эти годы всё перестроили, появилось множество новых зданий, некоторые улицы расширили, другие и вовсе исчезли или сменили свои названия. Старый парк, который раньше прятался за поворотом, был уничтожен, а на его месте сиял огнями большой торговый центр. Эурон покачал головой и вновь хлебнул из фляжки: бурбон согревал, но ясности в мысли не вносил.
Знакомые с детства улицы так изменились, что чудилось, словно он попал в параллельный мир. Там, где раньше стоял газетный киоск, выросло как из-под земли модное кафе с яркой вывеской над дверью, двухэтажная библиотека в которую бегал школьником, превратилась в большой мебельный магазин. Всё здесь стало неведомым и чужим. И только полуразрушенное аббатство возвышалось молчаливым призраком прошлого над этим новым стеклянным миром. Оно ничуть не изменилось за все эти годы. Когда он был ребёнком, то втайне от взрослых, как и все деревенские ребятишки, лазал по подземному туннелю в грозный пустой монастырь. Длинные тёмные коридоры и огромные гулкие залы, по которым эхо разносило звонкие мальчишечьи голоса. Наверно, сотни детей до них бродили по этому неизведанному миру, застывая перед огромными фресками и разыскивая мнимые сокровища. Должно быть, сотни детей после них также стремились попасть в эту загадочную покинутую обитель. Но подземный ход засыпали, когда Эурон учился в старшей школе, а за территорией монастыря поставили приглядывать сторожа. Теперь проникнуть в заброшенное аббатство стало не так-то просто.
Давным-давно, когда ход ещё функционировал, они с братом прокрались в монастырь на закате. Среди паутины и пыли в пустом здании звенели лишь их шаги. Ему стало немного не по себе от суровых ликов, глядящих на них со старинных фресок. Впрочем, со старшим братом было не страшно. По винтовой лестнице они забрались на самый верх и оказались в звоннице. Эурон во все глаза глядел на колокола, коих здесь находилось с десяток, начиная от маленьких, размером с суповую кастрюлю, а заканчивая гигантскими — выше человеческого роста, бронзовыми исполинами. Однако, Виктарион не стал рассматривать колокола, взял его за руку и потянул за собой к высоким кованым перилам.
Приблизившись к краю, Эурон поглядел вдаль, и широкая улыбка расплылась по его лицу. Тогда он был просто поражён открывшимся с высоты видом. Дома и фермы казались крохотными, словно макеты настоящих зданий, составленные из кирпичиков детского конструктора, а поля и леса бескрайними и необъятными, раскинувшимися до самого горизонта неизведанными землями. Он думал о том, что прямо сейчас они стоят на вершине всего мира. Виктарион тогда положил руку ему на плечо и указал вдаль, туда, где за старым парком улица спускалась к реке. «Там наш дом» — сказал старший брат, а Эурон серьёзно кивнул, проникшись красотой момента. Угасающее солнце скрывалось за густым лесом, позолотив на прощанье верхушки деревьев и крыши домов.