— Ты тоже слышал лодки? — Андрей прислушивался, не зная, шумит в ушах, или действительно снаружи, под серым небом что-то происходит.
— Я часто их слышу. На них улетают воины, чтоб принести дары. Если принимать дождь, они деревянны. Но я теперь знаю, видел, как то видит Айка, ну, брат мой Корайя, лодки прозрачны совсем и сложны. Будто вовсе из нездешнего мира.
Он болтал, показывая дрожащими пальцами, счастливый от того, что сумел сказать и — удивительно — остался жив, и даже можно надеяться, что Марит, в легенду о которой он был так боязливо и тайно влюблен все детство, сокрушаясь о своей хилости и мечтая стать воином, как она, — будет спасена лечилами. Он сам, Хан из дядьев, спас славную Марит.
— Может, то летят воины с дальней болотной заставы. А вдруг бы то спасители, сразу из Башни? Что скажешь, пришлый господин? Ты явился и спас свою женщину. Как… как я.
— Хорошо бы, — кивнул Андрей, думая, что совершенно не представляет, как отсюда выбираться. Не отдавать же Ирку местным лечилам. Что же они с ней делали, паразиты такие. Нужно найти эту тетку, надавать ей по костлявой роже. Нет, просто найти, а вдруг без нее не смогут вернуть Ирке ее настоящее тело. И лицо. А еще…
— Господин Вест убежал, — поделился Хан, горделиво расправляя узкие плечи, — а люди, они, если вспомнят, то после благости разойдутся искать Неллет. Хорошо, что ты им сказал, ты почти, как наш Айка, умеешь сказать, что надо. Неправду нужную. Айка хороший, но, когда болтает, бывает и врет. Для красоты. Жалко, что я родился рано. Еще из посчитанных детей. Но зато я ведь взрослый. И сам отказался от благости.
Он настойчиво заглядывал в озабоченное лицо Андрея, пытаясь вызвать его восхищение.
— Я не соврал. Как тебя. Хан? Неллет, она пропала из Башни. И она где-то тут.
Подняв голову, он вдруг увидел — с потолка на цепке свисает луковица желтого металла, крутится медленно, и сейчас покажет окошко, где под выпуклым стеклом движутся неумолимые стрелки. Моргнул и часы исчезли, не успев показать, сколько времени остается. До чего? А может, он успел и стрелки остановились?
— Как это? — Хан нервно указал на покрывало, поднял руку к провисающим скомканным пеленам, — нет, друг, ты верно ошибся. Место великой Неллет — вот оно. Если бы она была, она тут была бы. Вест потому и совершил обман, чтоб люди думали — вот она, вернулась. Если бы она вернулась, зачем бы ему? А?
— Почем я знаю? — перебил Андрей испуганную скороговорку, — значит, есть причины. Что там воины? Долго будут шептаться? Пойди, спроси.
— Я? — голос Хана осип, — я? У воинов?
— Надо найти Неллет, — с расстановкой сказал Андрей, — скажи, пусть ищут! И ты сам. Выйди, посмотри, что там с лодками.
— Мне нельзя. Пока дождь. А к воинам…
Хан помялся и пошел, оглядываясь на собеседника. Набираясь смелости, повторял в такт медленным шагам: нужно так «новый господин велел… чтоб вы…». Но, толкнув в бок рослого парня, который с досадой обернулся, вдруг прокричал тонким, скандальным голосом:
— Пока болтаете тута. Вест убежал. А принцессу не ищет же никто! Нужно проверить закуты и кладовки. Пещерки, что внизу, под домами. И быстрее, а то, кто знает, чего лодки летят.
Через минуту снова топтался рядом с ложем, в упоении от собственной смелости. Он сам — велел воинам. И они молча послушались, разбежались по двое, гремя оружием и топая сапогами.
За их спинами, скрипя, удалялся звук нагруженной тачки, Дакей бормотал брюзгливо, пеняя двум дядьям, что везли, насчет пропущенного дождя, что скоро кончится, а те вздыхали, жалея себя — им тоже благости не досталось.
— Теперь что? — шепотом спросил Хан, кожей ощущая опустевшее пространство и не зная, как дальше быть.
Андрей молча соображал, покачивая на руках жену. Думать было трудно и больно. Зелье все еще работало в полную силу, перегружая голову тысячами видений, такими яркими, что они временами замещали реальность — не разобрать, где он сейчас и что вокруг происходит. Только обмякшее на руках и коленях тело, казалось, было якорем, удерживающим его от взрыва сознания, который разнесет разум в клочья, и не соберешь их.
Перебирая холодные Иркины пальцы, он содрогнулся от пронзительной жалости, стараясь не думать, что именно делали с ней тут, в мрачных каменных лабиринтах, раззявленных серому небу. Пальцы чуть шевельнулись и ему стало немного легче. Он поднял голову, пытаясь обдумать вопрос парня. Вел глазами по краю висящих полотен, темной стене, решеткам над кострами, мысленно складывая образы, запахи и звуки в чашу именно этой реальности. Я тут, напоминал себе. Зал, камень, огонь, свет. Неровный пол, запах мокрого пепла, запах пота от испуганного парнишки рядом, влажный воздух, насыщенный сыростью. Тонкий, как невидимое жало, звук, который висел в ушах, не приближаясь. Дыхание Хана, частое, испуганное. Шорох одежды и мягкое покашливание — где-то… Рядом где-то…