Заслоняя собой Неллет, Даэд успел заметить, что из серебряной чешуи вырастали и прятались вдоль спин черные гребни, а глаза расширялись, казалось, вываливаясь из тугих окружностей то ли одежды, то ли чешуйчатой кожи.
Снизу послышался крик, мелькнул камень, прогрохотав по днищу. Серебристый нагнулся, вытягивая вниз руку с предметом, мелькнула холодная вспышка. Крик обратился в короткий вой, который тут же захлебнулся, клокоча.
— Ну! — звонко крикнула Неллет, — вы начали убивать? Давай, Ами. Убей меня. И нет хлопот.
— Мы не убиваем. А наказывают теб-керы. Утром злой человек не вспомнит, что был наказан.
— А по ночам будет кричать, получая заряд в живот, да? Знать это — вот сострадание! Чувствовать постоянно! За всех!
Она махнула рукой, одновременно незаметно подталкивая Даэда ближе к раскрытому окну.
— Пустое. Сколько раз я пыталась. Прости, королева. Я не вернусь. Прощай, отец мой Денна. Спасибо тебе за те сладкие гранаты. Помнишь, ты вытирал мне щеки. Был тогда человеком.
— Я человек, — мягко возразил Денна, вставая рядом с королевой, — иди ко мне, милая. Я — человек.
У него плыло, изменяясь, красивое лицо, тяжелело, набухая к подбородку. Повисло огромной каплей, сдерживаемой мешком гладко выбритой кожи, а глаза втянулись, оставляя продольные ямы, полные влажного блеска.
Даэд с ужасом смотрел, как ложатся на деревянный пол огромные руки, теряющие очертания, становятся грубым подобием ластов или плавников. Рот, который находился уже у самых ног, раззявился, невнятно квакая и разбрызгивая липкую слюну.
— Ягх. Дчхе-ло-ввех…
Королева, смеясь, тончала телом, гнулась, укладываясь на пол под собственной тяжестью, хлестнула спиралью вокруг бесформенного мужа, закручиваясь и сжимая, так что между петлями змееподобного тела выпятились кожаные мешки, зыбкие от чего-то хлюпающего. Оба замерли на месте, покачивались, раздувая и схлопывая сплетенную из тел фигуру. От мерности движений Даэда затошнило, так схоже было чудовищное колыхание с ритмом горячей любви, закручивающей двоих в нагретой постели.
От королевской четы исходили, петляя в воздухе, тонкие дымки, почти нитки, светились ласковым серебром, тыкаясь в стороны и постепенно рывками подбираясь к колеснице, где стояли Даэд и Неллет.
— Нет! — крик ударил его в уши, заставляя очнуться.
Даэд с трудом отвел взгляд от мерцания серебряных нитей, такого приятного. А воины, сверкая чешуей, уже лезли в открытые оконные проемы, отпихивая котов, спрыгивали с подоконников, обходя и заключая в кольцо стол, за которым работала Натен и сидел рядом с ней Калем, держа на руках черного Зануку.
— Ссовсемм немного боли, — голос королевы свистел, вонзаясь в уши, ему вторил невнятный хлюпающий грубый голос, — неммно-го, моя девошшчка.
— Не вссопмнишшь утром, нежасссь… иди ссюда. Или теб-керы возьмут и боль начнется ссейчасс…
— Неллет! — кричала Натен, стараясь перекрыть воплем бормотание серебристых людей-тварей, которые заполнили пространство вокруг стола, — Неллет, лови!
Даэд крутанулся волчком, вытягивая вверх руки. Сверток свалился, ударив его по уху. И он быстро поднял его, прижимая к груди. Неллет сидела с зажмуренными глазами, в приоткрытый рот вползали серебристые нити. Такие же свешивались с плеч, быстро и суетливо опутывая ей руки и ноги. Даэд, держа сверток одной рукой, кинулся, обирая липкую паутину, а та всасывалась в кожу, проницая голову нестерпимым звоном, мешающим думать. Нагибаясь, он поцеловал Неллет в открытый рот, ловя паутину языком и дергаясь, когда та впивалась в язык и десны. Сплевывал, не слушая, как за спиной свистя и хлюпая, смеются, наслаждаясь новым удовольствием.
— Понравитсся, вам. Ещще нассладитесссь, — пообещал свистящий голос Ами.
Даэда вырвало на сиденье. Слабея, он ткнулся носом в шею Неллет, остатками сознания понимая, их сил не хватит, чтоб изменить происходящее. И замер, услышав в непрерывном свисте, шлепках, хлюпанье, мерном бормотании теб-керов, ругани Натен и сердитых воплях Калема, в грозном вое котов, новый голос.
— Камень… — сказала Неллет, выпрямляясь и отталкивая его поникшую голову, — да… камень из карьеров Онигма. Слоновая кость. Много. Бивни хеттаков. Пластик с заводов владетеля Перкиса. Лучший пластик. Много. И техническая резина. Металл. Сталь, которую испокон веков льют владетели гор Денны-денете. Маленькие деревья…
Шум стихал, и стало слышно, как шумит внизу город, живя полную неизбывных страданий, горя, страха и ярости, ночную жизнь.