Выбрать главу

Приступив к работе над первым из моих опубликованных романов, я вспомнил свой первый полет, ибо я писал за тысячу миль от улиц, где происходили описываемые события, и с удаления в несколько лет — что, как я полагаю, позволяло мне видеть все с большей ясностью. Для писателя чувство места связано также и с чувством расстояния. Он должен смотреть на вещи не только через увеличительное стекло, но также и с небесных высот.

Интерес к картам, навигации и географии сохранился у меня и поныне и ставит передо мной множество вопросов. Несомненно, что за литературным фасадом каждого писателя скрывается еще какое-то ремесло или профессия, и они выступают на передний план, если этот автор не преуспел в сочинительстве. И в самом деле, многие писатели на первых этапах своего жизненного пути занимались определенной профессией, а иногда, уже став литераторами, еще долго не расставались с ней.

Но почему же все-таки география или картография? Что за волшебство заключено в них для меня? Почему я еще ребенком учился читать карту так же, как читать роман? И почему, очутившись в юном возрасте в госпитале, я предпринял первую добросовестную попытку составлять карты одновременно с первой серьезной попыткой написать роман?

В начале всего была карта, и вероятно, я смотрел на нее столь пристально в надежде, что она подскажет мне, куда идти, и уведет меня оттуда, где я находился и не хотел оставаться. Своей географической целостностью карта подсказала мне, что есть места, куда стоит отправиться, откуда можно оглянуться на себя самого и на место, где ты появился на свет. В те времена раннего детства мне нужна была картина будущего как доказательство того, что и оно, это будущее, и я должны существовать пусть хотя бы на ландшафте, нанесенном на плоский лист бумаги.

И еще я желал, чтобы все было аккуратно и чисто. Такова еще одна добродетель, свойственная художнику, хотя в обычном мужчине это часто считается недостатком. Вычерчивая карты, я желал подчинить себе местность, где хотел бы жить, — даже нейтрализовать тектонические сдвиги прошлого и будущего. Я постоянно стремился втиснуть свой дух в ту или иную схему. Или назовем это «искусством особого рода». Его суть в том, чтобы зафиксировать динамичные линии быстротечного движения на бумаге, и тогда, запечатленные на ней, они становятся отчетливо видимыми и понятными для других людей именно как динамичные линии движения.

Конечно, мы не можем подчинить себе ландшафт или земную кору, однако смысл хорошей карты как раз в том и состоит, что она, хотя бы на какое-то время устраняет неопределенность. Я говорю «на какое-то время», потому что землетрясение, или война, или прогресс могут в любой момент все начисто изменить. Западные фьорды на южном побережье Чили вообще невозможно нанести на карту. Но ведь в картографии нет места вечности, будь то картография земли, или сердца, или самой человеческой жизни.

Алан Силлитоу, 1974.