Мачеха сразу невзлюбила падчерицу за её красоту и доброту. Она заставляла бедную девушку делать самую грязную работу по дому: мыть посуду, подметать лестницу и натирать полы.
Михаил осторожно повествовал, мягко касаясь волос на её голове. Она только сильнее прижалась к нему, как-то невольно, чуть вздрогнув и укрываясь одеялом.
— Спала падчерица на чердаке, под самой крышей, на жёсткой соломенной подстилке. А сёстры её жили в комнатах с паркетными полами, где стояли богато убранные кровати и большие зеркала, в которых можно было видеть себя с головы до ног. — Мужчина осторожно обнял её за талию, даже в какой-то степени чуть властно, ощущая, как в который раз за день Крис утыкается в его грудь. — Бедная девушка терпеливо переносила все обиды и не смела жаловаться отцу. Всё равно он только выбранил бы её, потому что во всём слушался своей новой жены. Окончив работу, девушка забиралась в уголок у очага и садилась на ящик с золой, и за это прозвали её Золушкой.
Мафиози продолжал читать ещё несколько минут, обнимая брюнетку… А ей казалось, что она так ненадолго попала в детство, когда мама читала ей эту сказку, прижимая к себе и шепча ласковые слова. И от этого что-то в который раз оборвалось внутри…
И она просто заплакала. Так по-детски. Так просто. А он лишь сильнее прижал её к себе, что-то прошептав, целуя в макушку.
11. Выход из комы.
Постепенно Кристина начала выходить из своей апатичной комы, возвращаясь к своему прежнему тревожному спокойствию. Тому состоянию спокойствия, которое читалось в отсутствии истерик, лёгкой дезориентации, отрешённом взгляде. И это никак не именовалось пресловутым "депрессия" или каким-то иным психологическим термином, так популярном сейчас в нашем мире.
На самом деле, брюнетка просто банально не понимала, что происходит с ней, а главное — в ней самой. В её голове было лишь до ужасного пусто, во всём теле сквозила слабость, заставляющая её голову порой кружиться и едва не падать. Но всё это было не самым тяжёлым для девушки.
Намного тяжелее было то, что рядом уже несколько дней не было Михаила.
И, если честно, то Ефремова не знала, почему это карябало что-то внутри. И не осознавала, что как-то просто каждый вечер прислушивалась к звуку подъезжающих к дому машин, прежде чем уснуть. Однако мужчины всё не было и не было, а воспоминания были.
Воспоминания о сильных руках и бархатном голосе. Она очень старалась забыть об этом, но каждый раз, когда её взгляд натыкался на лежащую на тумбочке книгу, усталая полуулыбка появлялась на губах.
А ещё ей банально не хотелось признаваться себе в том, что сейчас в душе была острая необходимость мужских объятий, а не холодных и ненавидящих взглядов, посылаемых домработницей, считающей её ничтожеством. Хотя Кристина и сама понимала, что это не более, чем розовые сопли, поделать с этим что-то было сложно. Она этим не управляла…
Брюнетка медленно бродила по дому, толком ничего не пила и не ела, потому что косые взгляды к этому не располагали, отбивая хоть какое-то желание, которого, по большому счёту, не было. Единственное, что сейчас, действительно, было для неё так необходимо, простой душ.
Хотя бы немного нужно было привести себя в порядок, а то жирные волосы и запах канала, уже у неё самой вызывали тошноту. Несколько дней ей тупо было плевать, однако потом выдержка кончилась. И в такой момент ей было интересно, разве Михаилу было не противно сидеть с ней такой? Или он просто мазохист?
Кристина осторожно сняла с себя все вещи, обнажая своё тело и переступая через бортик ванной, чуть приобняв себя руками не из-за стеснения, ибо она уже давно привыкла к своей наготе, а от, возможно, банального холода, пробежавшегося по телу, подобно раскатившейся дрожи… Брюнетка совсем ещё не успела догадаться, что тело отреагировало так не на холод, а на чьё-то присутствие, которого оно желало.
Присутствие, которое она не увидела, однако почувствовала нутром. И прерывисто выдохнула, прикрывая глаза.
***
Мафиози не планировал сегодня появляться в особняке из-за водоворота дел, навалившегося на него из-за собственного промедления и бездействия. Ему определённо казалось, что всё это он будет разгребать несколько недель, однако всё предстало более простым. Всё же он всегда имел привычку преувеличивать всё до космических масштабов.
Но даже в этом была своя выгода. Мужчина в рекордное время успел со всем разобраться, чтобы теперь оказаться дома и отдохнуть от всего. Просто немного поспать и прийти в себя, ибо усталость давила на голову и вообще заставляла чувствовать как-то не так. Хотя и кое-что другое гнало его в особняк. Точнее, кое-кто…
Ему просто хотелось увидеть Кристину и убедиться, что с ней всё в порядке.
Он не был идиотом, поэтому понимал, что такой стресс для девушки не пройдёт даром, но и его вмешательство в её жизнь должно было бы разумным, а не убивающим. Она должна разобраться во всём сама, по крайней мере ему бы этого хотелось. Только вот это желание не отменяло щемящего чувства жалости, когда Михаил думал о ней.
Думал об этих глазах. Думал об этих вечно холодных руках. Думал о взгляде болезненной нежности, с которой на него никто и никогда не смотрел. А она посмотрела, будто на минуту увидела в нём что-то тёплое и человеческое, недоступное другим.
Мужчина спокойно зашёл в дом, привычно увидев сдержанную домработницу. Она была натянуто вежлива, но казалось, ещё секунда, и женщина взорвётся от недовольств и возмущения. Причина этого была не особо понятна, однако мафиози начал издалека, не решаясь спросить в лоб. Это было бы лишено логики.
— Всё в порядке? — уточнил он, наклонив голову вбок. Домработница с раздражением кивнула. Это напрягло. Такого обращения мафиози не терпел. Хотя с замечанием решил не спешить, но руку сжал. — Как Кристина?
При упоминании этого имени лицо женщины чуть перекосилось, будто он спросил не о человеке, а о какой-то раздражающей вещи. Это заставило напрячься и упереть требовательный взгляд на ту, которой было направлен вопрос. Но со стороны создавалось такое ощущение, что ей глубоко наплевать и просто хотелось испытать его терпение.
— Ходит по дому, как призрак, кажись умом тронулась, — безразлично фыркнула она после продолжительной паузы. Ей никогда не нравилась эта высокомерная девчонка, сравниваемая ей с тощей воблой. Ни кожи. Ни рожи. Было вообще непонятно, почему именно её хозяин привёл сюда снова, хотя должен был выставить вон. Да и носиться с ней, как с писанной торбой. — Наконец, решилась за эти дни в ванну сходить. Главное, чтоб вены не перерезала, а то с таким лицом не мудрено.
Кажется, женщина поняла, что сказала это зря ещё на середине. Просто по тому, что взгляд Михаила в один момент стал разъярённым и злым. Он ни сказал ни единого слова, но домработница в лёгком испуге резко отошла к столу, словно боясь его реакции. В этот момент захотелось прикусить себе язык, только вот делать что-то было поздно. Оставалось только ждать и сглатывать тугой ком в горле, мешающий дышать.
Ещё секунду мафиози не отводил от неё взгляд, а потом неожиданно резко развернулся и ушёл, как ей показалось в сторону ванной. Женщина чуть спокойнее выдохнула, цепляясь руками за стол, почти падая.
Внутри всё ещё колотило, однако через пелену всего этого домработница поняла, что теперь должна и вовсе забыть какие-либо ругательные слова, применяемые к этой шлюховатой девке. Просто потому, что иначе реакция Михаила могла быть непредсказуемой. И, скорее всего, той, которую она боялась до дрожи.
Чтобы осознать это ей хватило только одного его взгляда.
***
Мафиози, действительно, не собирался идти к ней. Просто это получилось это как-то интуитивно, совсем легко и, словно бы, на уровне инстинктов. Нет. Мужчина был уверен, что никакого пореза вен не предвидится. Ефремова слишком умная для этого.
Только, несмотря на всё это, просто вмиг он очутился перед дверью, ведущей в ванную. Чуть поколебался, но всё же потянул ручку вниз, заставляя дверь распахнуться и открыть для него его обитательницу, за которой он хотел понаблюдать исподтишка, как мелкий воришка.