— Моя, принцесса, — тёплый голос и взгляд тех же зелёных глаз, что у неё самой. Самая большая красота и одновременно самое большое наказание. — Я так рада видеть тебя. Ты сегодня не одна, как я вижу…
Кристина смущается и переводит взгляд на Михаила, который стоит чуть поодаль, скрестив руки на груди, а на его лице остаётся такое же умиротворённое выражение. Ей хочется позвать его к ним, рассказать маме о нём так много, но с губ срывается лишь слабо различимое, но такое счастливое: «Это мой Михаил…» А потом на несколько минут воцаряется тишина, во время которой женщина внимательно оглядывает его со стороны, будто слегка сомневаясь.
— Знаю, что твой, тебе предначертанный. И вижу то, что в его сердце, действительно, поселилась только одна маленькая зеленоглазая колдунья уже несколько лет, — мама усмехается и нежно касается пальцами девичьего подбородка, заставляя посмотреть на себя. И впервые за долгое время её лицо не кажется измученным, как в её детстве, наоборот, оно, будто бы горит счастьем. — И, значит, мне больше не нужно беспокоиться за тебя, доченька. Ты нашла того, для кого ты смысл жизни и всё плохое отныне останется в прошлом. Сегодня ради тебя он уничтожил тех, кто желал твоего заточения и смерти… Ведь по-настоящему любит тебя…
От этих слов ей должно бы стать лучше. Но в душу девушки пробирается лишь страх. Смотреть на него сейчас, осознавая, что счастье так непостоянно и зыбко, что в любой момент может повториться тот приступ, после которого он лежал на её коленях, не приходя в сознание.
— Я так боюсь потерять его, мама… — Губы Кристины начинают неожиданно дрожать, как и она сама. Все опасения вдруг накатывают, как цунами, грозясь смести всё на своём пути. Всё хрупко выстроенное счастье. — Его боли, словно бы убивают меня саму. Что, если они…
Слеза неожиданно катится по щеке, но мама тут же стирает её нежными пальцами, качая головой. Одни только мысли об этом способны разом уничтожить. Ведь без него всё это смысла не имеет…
— Они больше не причинят ему вреда. Ведь они были лишь испытанием его сил… Он мог медленно убивать тебя и облегчать свои боли твоим даром, но не делал этого, потому что боялся за тебя. Ты оказалась для него важнее. И этим решением он расписался в выборе своей судьбы. Потому как… Он выбрал любовь к тебе, принцесса, — женщина качает головой и проводит по волосам дочери своей тёплой ладонью, как когда-то в детстве. И от этого жеста Кристине самой становится отчего-то уютнее и спокойнее. — Твой мужчина сделал всё правильно. Не бойся за него, потому как… все его головные боли пройдут навсегда, когда он впервые возьмёт на руки своего сына.
— Сына?
Её вопрос прокатился эхом по округе. А глаза ещё более расширились от удивления. Одно простое слово, словно бы заставило что-то надломиться внутри, что-то незнакомое и непонятное. Совсем необъяснимое. Губы приоткрылись в удивлении и немом вопросе…
— Ты ждёшь ребёнка, принцесса… И сама скоро станешь мамой. И поверь мне, судьба его будет счастливой. Мой зеленоглазый внук станет спасителем не одной жизни… Придёт день и тысячи людей по всему миру будут благодарны ему и буду воспевать за него молитвы. А теперь иди к тому, кто так преданно ждёт тебя. Иди, моя принцесса… Иди…
И силуэт матери, удаляющийся вдаль, кажется, теперь уже навсегда…
Ведь теперь её дочь под защитой, а в материнской душе наступил долгожданный покой.
***
— Зеленоглазка, проснись… Проснись же…
Его голос выводит из ночных грёз, заставляя распахнуть глаза и в волнении приоткрыть губы. Сильные руки тут же притягивают её холодное тело к себе, а мужские губы торопливо касаются волос, не давая погрузиться во мрак и непонимание. Возможно, поэтому лёгкие мгновенно наполняются его запахом, а её губы тут же опускаются на его плечо. В таком излюбленном, но таком настоящем жесте, который будто проверяет, что он рядом.
Она сама не понимает, как и отчего жмётся к нему сильнее, растворяясь в нём. Казалось, бы не было кошмара, способного напугать, но ослабевшие пальцы вцепляются в его плечи сильнее. Обрывки сна мешают сообразить хоть что-то, крутясь в голове, будто старая заезженная пластинка. Однако тёплые прикосновения тут же прогоняют ненужные мысли, оставляя лишь светлые воспоминания… Они были так счастливы с ним. С ней говорила мама и…
— Ты начала метаться во сне, — осторожно пояснил Михаил, теснее прижимая возмутительницу спокойствия к себе, привычно пытаясь согреть её холодные ладони своими. — Приснился кошмар?
На минуту в его глазах мелькает беспокойство. И девушка тут же качает головой, прикрывая глаза и пытаясь собрать все мысли воедино. Но они, словно специально, ещё больше путаются в голове, мешая говорить.
— Нет, мне приснился прекрасный сон, — обрывает его Крис, ласково утыкаясь лбом в его плечо. Всё же собирается с духом и осторожно выдаёт, едва сдерживая волнение, потому что, кажется, совсем не готова к его реакции. — Только… Только… Я, кажется, беременна…
Прикрывает глаза, закусывает губу, ожидая всего, чего угодно, но не…
— Я знаю, зеленоглазка, — спокойно объявляет Михаил, пробегаясь по её спине, обтянутой тканью белой рубашкой, пальцами. А затем лишь осторожно приподнимает её подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза.
— Как?
Глупенькая девочка. Как взрослый мужчина может не заметить так много симптомов? Бесконечную бледность, тошноту, резкую реакцию на запахи и умножившуюся в несколько раз ранимость и эмоциональность, отсутствие критических дней. Совсем несложно было догадаться. Куда сложнее было принять это, обдумать и свыкнуться. Подумать, как уберечь любимую женщину и ребёнка. Потому что у него никогда даже не проскочит мысль избавиться от него. Он уже есть. Их ребёнок. Это данность.
Поэтому на её вопрос Михаил лишь усмехается, прижимается своим лбом к её лбу и ладонью касается пока ещё впалого живота. Замечает приоткрытые губы, которые прямо сейчас хочется долго и уверенно целовать, но всё же сдерживается, чтобы успокоить свою испуганную девочку.
— Я никогда не откажусь ни от тебя, ни от ребёнка… Никогда. Это всё, что тебе нужно знать, зеленоглазка.
Уверенно. Чётко. Глядя неотрывно в глаза. Карие в зелёные. Без лишних нежностей. Одни только взгляды, обещающие намного больше пустых и ненужных слов. Обещание мужчины беречь свою женщину любой ценой. Всегда. И большего ей совсем не нужно.
— Я… Я… Я, кажется, люблю тебя…
Само срывается с губ. Такое внезапное. Но такое важное и правильное. Они ведь оба знают это. Тут не нужны доказательства и аргументы. Здесь всё понятно и так. Понятна истинная любовь, повисшая в воздухе между ними и окрепшая с течением времени. Кристина подаётся вперёд и так ласково целует его, что хочется забыть обо всём разом. А потом так порывисто обнимает, что сердце сжимает от щемящего чувства внутри.
— Я тоже, и ты прекрасно это знаешь, моя зеленоглазка… Ведь ничего дороже тебя у меня нет. В тот вечер в карты я выиграл у своей судьбы любимую женщину с глазами ведьмы и душой ангела, без которой уже не представляю своей жизни…
Михаил говорит это, глядя в её невозможные глаза… И снова обнимает. И Кристина чувствует себя счастливой, как когда-то в детстве, когда пришла домой. Понимает, что теперь мафиози — это и есть её дом, который она так долго искала. И нашла, став по-настоящему счастливой любящей и любимой женщиной…
И если всё, что она пережила было платой за это счастье, то она не жалеет. Потому что это счастье с ним стоило всего. Всего того, что произошло в её жизни. Он и её сын стоят всего на свете. И ради них она готова на всё. Ведь знает, что это… взаимно.
И прижимаясь своим лбом к его лбу, понимает, что, значит, искренне любить…
***
Их ребёнок, действительно, родится через семь месяцев в один тёплый осенний вечер.
И любящие родители по завету матери зеленоглазки нарекуют его Торе.
Торе…
…что с итальянского значит «спаситель»…