Позади невероятного скопления вражеских кораблей виднелась планета, та самая, о которой говорил Мейзер. Хотя какая разница — есть там планета или нет, если Эндеру к ней не приблизиться? Мальчик терпеливо ждал озарения, молниеносной догадки, которая поможет ему уничтожить врага. И пока он ждал, он слышал, как ерзают наблюдатели за его спиной, гадая, что он предпримет. В конце концов все поняли — он не знает, что делать, да и поделать тут ничего нельзя; Эндер услышал взволнованное покашливание наблюдателей.
Потом раздался голос Боба, который, хихикнув, сказал:
— Помнишь: «Вражеские ворота внизу!»
Остальные взводные рассмеялись, а Эндер мысленно вернулся во времена Боевой Школы, к простым играм, в которых он одерживал победы. Тогда ему тоже приходилось сражаться в самых безнадежных ситуациях, но он все равно выигрывал. И будь он проклят, если позволит Мейзеру Ракхейму победить себя с помощью дешевых трюков вроде численного превосходства тысяча к одному. В Боевой Школе он побеждал, заставая врага врасплох, иногда даже нарушая правила; побеждал, потому что всегда был нацелен на вражеские ворота.
А вражеские ворота были внизу.
Эндер улыбнулся, осознав, что если он нарушит это правило, его, скорее всего, вышвырнут из школы. Это и будет самой настоящей победой: никогда больше ему не придется играть в их игры!
Он прошептал что-то в микрофон, все шесть его командиров повели свои корабли на врага. Корабли двигались хаотически, кидаясь то в одну сторону, то в другую. Противник тут же прекратил свое бесцельное маневрирование и начал собираться вокруг шести флотов Эндера.
Мальчик откинулся на спинку кресла, выжидая; наблюдатели снова забормотали за его спиной, теперь громко. Эндер ничего не делал — он как будто просто вышел из игры.
Однако вскоре стало ясно, что в основе его стремительной атаки лежит некий план. Шесть флотов Эндера то и дело теряли корабли в небольших столкновениях с врагом, но в решительный бой не вступали, даже когда могли одержать небольшую тактическую победу. Вместо этого они продолжали свое, на первый взгляд, беспорядочное движение, которое, тем не менее, было устремлено вниз. К вражеской планете.
Именно якобы случайные броски помешали врагу разгадать замысел Эндера — до тех пор, пока он одновременно с наблюдателями не понял, что происходит. Но тогда было уже поздно, так же как для Вильяма Би оказалось слишком поздно помешать солдатам Эндера захватить ворота. Корабли Эндера гибли один за другим, до цели смогли добраться только два флота, да и те заметно поредели. И все-таки отдельные небольшие группки прорвались к планете и открыли по ней огонь.
Теперь Эндер подался вперед, сомневаясь, правильным ли оказался его расчет. Он почти не сомневался, что вот-вот раздастся гудок и игру остановят из-за нарушения правил. Однако он готов был поспорить на что угодно, что имитатор сделает все, как надо. Если он мог смоделировать планету, то сможет смоделировать и то, что случится с ней в случае атаки.
Так и произошло.
Сперва оружие, предназначенное для уничтожения сравнительно небольших кораблей, оказалось не в состоянии разрушить целую планету. Взрывы, однако, выглядели ужасающе, к тому же планета — не космос, где цепная реакция могла постепенно угаснуть. На планете цепная реакция находила все новое и новое горючее.
Казалось, вся поверхность планеты пришла в движение, но это длилось недолго: ее потряс невероятно мощный взрыв, поглотивший последние корабли Эндера. Однако потом взрыв добрался и до вражеских кораблей, и первые из них просто исчезли. По мере того как адская стихия разрушения уходила все дальше и постепенно тускнела, все отчетливей можно было разглядеть судьбу каждого корабля. Когда сияющее облако добиралось до них, они на мгновение ярко вспыхивали и исчезали, питая собой бушующий в космосе пожар.
Спустя три минуты сияние почти угасло, все корабли погибли, а если некоторым из них и удалось уйти, их было так мало, что беспокоиться о них не стоило.
Эндер победил врага, пожертвовав всем своим флотом и уничтожив вражескую планету вразрез с правилами войны. Он не мог понять, кем себя ощущал — победителем или дерзким ослушником, которого ждет наказание. Скорее всего, он не чувствовал ничего. Он так безумно устал, что желал одного — лечь в постель и уснуть.