В прошлый раз пули не убили зловредное растение, но хотя бы помешали ему сожрать детектива. Стоило попытаться. Несмотря на свои огромные размеры, монстр оказался на удивление подвижным. Джим смог только отстрелить торчащее локатором ухо, что ещё больше разозлило толстяка и его паразита, и оно единым целым понеслось на Джима, размахивая тяжёлыми кулачищами и гибкими лианами. Джим бросился наутёк, совершенно точно понимая, что бежит не туда. Нужный коридор оказался позади, и куда приведёт его эта дорога, никто не знал. Только монстру за спиной до этого дела не было, он желал разорвать детектива на части.
Джим всё же сумел оторваться и, спрятавшись за углом, выпустить в перекошенную рожу цветка несколько пуль, одна из которых по счастью попала в цель. Не убила, но толстяк остановился, как будто вспомнил что-то важно и тоненьким голосом всхлипнул:
— Мои цветы…
Адреналин грохотал в ушах. Джим боялся дышать, чтобы не напомнить о себе лишним шорохом. Мимо снова проехала молчаливая медсестра с тележкой. Даже не взглянув на Джима, она прошла навстречу монстру. Послышался грохот. Монстр одновременно ручищей и толстенной веткой смахнул медсестру, как пластиковую куклу и впечатал головой в стену. Прочертив на штукатурке расквашенным лицом красную дорожку, она съехала на пол и больше не пошевелилась. Свихнувшейся лиане было плевать, ветви продолжали колотить, превращая стройное тело медсестры в кровавый фарш, с торчащими во все стороны костями. Утолив своё бешенство, оно пошло обратно, волоча за собой, запутавшуюся в ветвях искореженную кисть. Тяжёлые шаги удалялись. Джим с опаской выглянул, обозревая загаженный внутренностями коридор. Возвращаться этой дорогой не хотелось, но пришлось.
Он старательно обошёл останки медсестры и двинулся дальше, не видя, как внимательно смотрит ему вслед чудом уцелевший красивый голубой глаз.
/Мир безумен ровно на столько, насколько безумны мы/
Найти дорогу обратно, оказалось гораздо сложней, чем её потерять. Джим, пошатываясь, брёл по трижды проклятым коридорам подвала и непроизвольно начинал посмеиваться тихим истерическим смехом. На него вдруг нахлынуло осознание всего того, что с ним случилось за день. Какие-то мутанты, ходячие мертвецы, множество психов и убийц, безумные диалоги, в которых не было смысла, и в которых были все разгадки, какие в жизни не достанутся Эду.
Эд.
Он ведь отправился почти год назад сюда, в это место. По своей воле, как сказала Кошка. Аркхэм переварил его, и теперь он навечно останется в его стенах. Предательство не поможет выбраться ему на свободу.
«А со временем и ты станешь таким же», — подсказал ехидный шепоток.
И Джим представил, что он вот так же будет блуждать бесконечно по лабиринтам в этом рваном плаще, скрываясь от медсестёр и психопатов, пряча ото всех волшебный ключ в свободную жизнь. Он уже становится таким. А потом…
«А потом, может, увидишь такого же придурка, как ты сам, угодившего в западню и тоже в свою очередь подкинешь ему этот ключ. И будешь идти за ним следом и, посмеиваясь наблюдать, как он бессмысленно мечется по коридорам…»
Как заманчиво. Почти захотелось, чтобы этот момент настал как можно скорее, чтобы стать ведущим, а не ведомым. А что потом?
Джим снова истерично рассмеялся, для чего даже пришлось остановиться. Он снова нащупал в кармане проклятый ключ. Он рыбкой нырнул в ладонь, холодил кожу.
«А что, если его выкинуть?»
Новая идея показалась ещё более заманчивой и безумной. Он вытащил из кармана ключ, мутно мерцавший в свете ламп. Просто выкинуть, не глядя куда он завалиться и продолжить идти. Чем этот вариант хуже?
Джим продолжал смотреть на ключ, раздумывая.
«Выкинь, Джим, и тебе станет легче, — обещал голос. — Ключ только мешает тебе, обещает ложную надежду. Он давит на тебя. Из-за него на тебя объявлена охота».
«Охота?» — переспросил самого себя Джим, пытаясь понять, откуда он мог знать про охоту? Ведь его пытались убить с самого начала, когда никакого ключа и вовсе не было.
«Выброси ключ», — настойчивей повторил голос и только теперь Джим понял, что он не являлся его мыслями. Голос шёл откуда-то извне. Это всё усталость и слабость, иначе бы он не поддался. Но кто говорил?
Джим огляделся по сторонам, но ни за спиной, ни впереди не было ни души.
«Брось его подальше» — прозвучало совсем близко, и что-то щекотно, будто соломинкой, коснулось уха.
Джим потёр это место рукой, чтобы прогнать навязчивое ощущение и поднял голову.
Уродливое матерчатое лицо с чёрными провалами глаз нависало над головой Джима в каких-то жалких сантиметрах. Джим мог рассмотреть каждый неаккуратный шов, каждую соломинку, торчащую из рта-разреза. Оно свешивалось с потолка грязным пауком, вцепившись когтями в штукатурку. Его длинное худое тело, изгибалось под немыслимыми углами, извивалось и шуршало, от чего становилось не понятно, как Джим не заметил его раньше.
Это всё усталость. И именно она не дала ему с ужасом отпрянуть в сторону и удариться в бегство. Появление нового монстра вызвало разве что лёгкое удивление, но не страх. Джим так устал всего бояться. Устал постоянно убегать.
— Бу, — сказал Джим, продолжая смотреть в лицо кошмару, и выстрелил.
Все три пули легли почти ровным треугольником — в обе глазницы и середину низкого лба. Пугало зашипело и отпрянуло, грязной тряпкой поползло по потолку подальше от Джима и забилось в угол, превратившись в бурое пятно бугрящейся плесени.
Джим проверил количество патронов в магазине. Один и ещё один в стволе. Лучше, чем ничего.
/С психами принято соглашаться/
— Это ведь ты — Джим Гордон?
Джим Гордон уже сомневался. Но больше всего он сомневался в том, что действительно видел идущую рядом с ним девицу-подростка с атласными лентами в волосах, в кружевном голубом платьице и с штырём арматуры, наискось пробивающий её живот.
— Ты точно Джим Гордон. Можешь не скрывать. Все уже знают.
Джим промолчал.
— Ты что, игнорируешь меня?
Джим снова промолчал.
— Ну и молчи. И никогда не выберешься отсюда. А я знаю, где выход.
Джим хмыкнул.
— Не веришь?
— Нет.
— А вот и заговорил! Вот и заговорил!
Джим поморщился, как от зубной боли и, услышав шаги очередной медсестры с тележкой, свернул в другой коридор.
— Меня зовут Алиса, — девчонка не отставала.
— Тогда я Абсолем.
— Ты больше похож на Шалтай-болтая.
Джим снова промолчал.
— Ты встречал моего брата? У него такая шляпа…
— Встречал.
— Я хочу сбежать от него, а у тебя есть ключ…
— Ошибаешься.
— Нет! Я точно знаю, что он у тебя. И даже знаю, кто его тебе дал.
— Я выкинул его.
— Если не хочешь помогать, то так и скажи. А ложь — это мерзко.
— Я не буду тебе помогать. С ключом или без него.
— Но почему? Я выпью волшебной микстуры и стану маленькой-маленькой. Ты сможешь пронести меня даже в нагрудном кармане, и я навсегда уберусь отсюда. Ты меня больше не увидишь.
— Чушь.
— Значит, нет?
— Нет.
— Ты зря отказываешь мне.
— Я вообще зря с тобой заговорил.
— Какой же ты глупый. Я была одной из немногих, кто был за тебя, — обиженно сказала Алиса, — а теперь мы враги.
— И что ты мне сделаешь?
— Увидишь.
Алиса наконец-то отстала от него, но Джим рано радовался. За спиной защёлкали засовы палат, а звуки шагов умножились.
— Он здесь! — закричала Алиса. — Джим Гордон здесь! Смотрите все! Слушайте все! У него ключ! Джим Гордон! Все сюда! Сюда! Он здесь!
Из палат выходили заинтересованные пациенты в полосатых пижамах, взлохмаченные, злые. Они как зомби двинулись в сторону Джима, протягивая руки и разевая перекошенные рты. Из глубин коридоров тоже доносились быстро приближающие шаги. Кажется, весь Аркхэм бежал сюда, ради одного несчастного детектива.