Джим зажмурился до белых кругов и выдохнул.
— Мистер Пингвин сам во всём признался. Пришлось, конечно, с ним немного поработать… — Профессор похлопал Освальда по спине, отчего тот втянул голову в плечи и поморщился. Он был в одних полосатых штанах, а его руки не были связаны, потому что их попросту не было. Плечи оканчивались двумя сплюснутыми культями, которые больше всего напоминали…
— Плавники пингвина, — снова чуть улыбнулся Профессор. — Забавно получилось, вы не находите? Я собирался так же поработать и с ногами, и вот тут наша милая птичка наконец-то запела соловьём. Простите за эту низкую остроту, офицер Гордон. Я отвлёкся.
Освальд продолжал чуть жевать бинт, непривычно злобно поглядывая на своего мучителя. Джим ещё не видел у него такого взгляда. Этот взгляд обещал обидчику кастет, нож, и долгую мучительную расправу. Как будто то, что у него не осталось рук не играло никакой роли.
— Так что вы от меня хотите? — спросил Джим.
— Ключ.
— Так возьмите, — кое-как пожал плечами связанный по рукам и ногам Джим. — Вы могли сто раз меня обыскать. Он где-то в карманах, я его не глотал. Хотя, что-то мне подсказывает, что для вас и это не проблема.
Профессор презрительно ему улыбнулся.
— Хорошо, что вы ещё сохраняете чувства юмора. Вот моё предложение, одно единственное. Вы отдадите мне ключ, а я вас отпускаю.
— Если его вы отпустите со мной.
— Исключено. Мистер Пингвин оказался увлекательным собранием психических патологий. Я не смогу отказать себе в удовольствии покопаться в его голове. Решайте, офицер Гордон. Вы хотите освободиться?
— Из Аркхема?
— Так вы согласны или нет? — проигнорировали встречный вопрос.
Джим посмотрел на Освальда, тот еле заметно мотнул головой — «даже не думай». И, правда. Отдать ключ Профессору, всё равно, что лишить себя жизни.
— Я не понимаю, почему вы сами не можете его взять, — продолжал гнуть свою линию Джим. Он действительно не понимал, что сложного — обшарить его карманы.
— Они не могут, — очень тихо проговорила безногая медсестра из своего угла и жутковато улыбнулась Джиму. — Они уже пытались. Твои карманы полны жемчуга…
— Замолчите, мисс Томпкинс, иначе вы лишитесь ещё какой-нибудь части своего прекрасного тела.
— Так это правда! — полубезумно улыбнулся Джим и захохотал. — Вы как грёбаные вампиры! Вы не можете войти без приглашения и не можете ничего взять без спроса! Это выкрутасы проклятия, я прав? Вы ещё более безрукие, чем Освальд! Вы не способны даже отобрать конфету у ребёнка!
— Вы всё ещё находите эту ситуацию смешной, — спокойно резюмировал Профессор, протирая стёкла своих розовых очков. — Никто не придёт вам на помощь, вы здесь чужак, офицер Гордон. Вы в комнате пыток, а ваше тело и разум целиком и полностью в моей власти. С одинаковым удовольствием я могу разобрать как ваши внутренности, так и мозг, а после собрать, во что мне будет угодно. Пара-тройка сеансов и вы превратитесь в овощ, полоумное растение, пускающее слюни, не понимающее ничего настолько, что сами же и отдадите мне этот проклятый ключ. Что, уже не так весело, офицер Гордон? Не передумали?
— Сейчас мне плевать, а потом будет и вовсе, — Джим закрыл глаза и сглотнул горечь в пересохшем горле.
Почему злодеи никогда не предлагают выпить? Пусть бы это оказался яд, теперь уже всё одно.
Он почувствовал укол в шею, а за тем в рот втолкнули резиновый кляп. Послышался треск электричества, и жуткая штуковина над головой зарокотала. Гул нарастал. Перед глазами непроизвольно вспыхивали вспышки света. Звуки смешивались с изображением в какой-то наркотический калейдоскоп. Снова вспышка. Ещё одна и Джим стал проваливаться в бездну.
/Событие зрит и безумный/
Джим не знал, сколько прошло времени в этой мешанине красок и звуков, когда он наконец-то вынырнул.
Тяжёлое обмундирование висело неподъёмным грузом и эта жара. Душная, влажная, к ней невозможно привыкнуть. Лицо было мокрым от пота и грязным от налипшей пыли. В здании бывшей администрации засела банда Муатабара. Их получилось взять в кольцо, но с наскока прорваться в здание отряду Джима так и не удалось. После часовой осады капитан приказал штурмовать здание. Они лишились двоих бойцов, но здание было зачищено. Как будто место залитое кровью могло называться чистым. Это был его первый штурм, его боевое крещение.
Всё было кончено. Поступил приказ возвращаться, когда за спиной что-то щёлкнуло.
Хорошо, что Джим не снимал с предохранителя автомат. Короткая очередь ударила точно по цели, и на обломки упало маленькое тело.
В наушнике шипела рация передатчика, а Джим сидел на коленях перед телом маленькой девочки. Кто знает, кем она была. Пленницей или дочерью одного из них. Джим никогда не убивал детей.
Ошибка.
Ошибка.
/Самая большая опасность подсознания заключается в том, что без должной подготовки сновидец зачастую не может управлять собственным сном, влиять на его события или персонажей, и даже на собственные эмоции, потому что теряет способность воспринимать происходящие события, как выдумку или фантазию, воспринимая её, как реальность, какой бы невероятной она ни оказалась. То же самое происходит наяву с шизофрениками/
Джим вынырнул из этого кошмара только для того, чтобы перевести дух и подтвердить профессору свою позицию. Он думал, что второй раз будет легче, ведь теперь он знал, каким образом работает эта штука. Страхи и сожаления, поднятые из самых тёмных уголков памяти. Это даже не имело смысла, ведь он никогда не участвовал в боевых действиях, он никогда не убивал детей. Теперь он не поддастся на уловку, не погрузится в водоворот кошмара.
Ошибка.
Он ехал на машине, на пассажирском кресле рядом с ним сидел отец. Такой, каким он его помнил.
— Ты слишком гонишь, Джим, сбавь скорость, — посоветовал Гордон-старший.
— Да ладно, пап, тут прямая трасса и ни души.
— Мы всё ещё в черте города, а ты превысил скорость почти вдвое допустимой на этом отрезке.
— Пап, вот когда получу права, тогда и начну ездить по правилам.
— Вот именно. Ты даже парковаться ещё не умеешь, как следует. За царапину на том джипе я платил из своего кармана, следующую я оплачу твоими.
— Папа, я давно не ребёнок, чтобы пугать меня лишением карманных денег.
— Взрослым ты станешь только после того, как научишься быть ответственным… Джим!
Он сам не понял, откуда выскочил этот грузовик. Джим вжал педаль тормоза, но машина продолжала по инерции лететь и со всей силы впечаталась в кузов. Как хорошо, что они были пристёгнуты, подумал тогда Джим. Грузовик впереди тряхнуло, запоры не выдержали и задний борт откинулся. И прежде чем грузовик успел отъехать достаточно далеко или затормозить, из распахнутого кузова выехала одна из шеренги железных труб. Она была плохо закреплена или же удар сыграл свою роковую роль?
Труба летела на них. Джим продолжал вжимать педаль тормоза, мёртвой хваткой вцепившись руль. Труба с лёгкостью стрелы пробила лобовое стекло. В лицо Джиму брызнули осколки, он успел прикрыться руками, но не успел оттолкнуть из-под удара отца. Труба, как в масло вошла ему в голову, медленно и неумолимо, сминая мышцы и дробя кости, чтобы вылететь с другой стороны. На самом деле это всегда очень быстро, но сейчас будто невидимый злодей замедлил плёнку реальности, чтобы Джим лучше мог разглядеть всё в мельчайших подробностях.
Труба пробила голову его отца и на четверть торчала из затылка. Джим не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Где-то на периферии что-то происходило. Грузовик затормозил, из кабины выскочил водитель, кинулся к ним, но так и остался стоять на половине пути.
По щекам текли слёзы, но Джим по-прежнему не мог шевельнуть и пальцем. И только когда в боковое стекло с опаской постучали, Джим завыл от бессилия.