Уже не перо, острое лезвие вполне ощутимо кольнуло голень, так что от неожиданности подогнулись колени. Джим упал на холодный бетонный пол.
Спокойней, спокойней…
Непослушной рукой он ощупал ногу, но никаких повреждений, кроме дырки на штанах не обнаружил. Эта призрачная дрянь с ним просто играет.
Джим поднялся и вытащил пистолет. Ощущение бороненной стали в руке придало немного уверенности. Две пули. У него сталось всего две пули. Он должен попасть в этого шутника. Как никогда это казалось правильным.
Джим ждал. Взъерошенный и злой, готовый, если понадобиться, убить злодея голыми руками.
Незнакомец затаился, будто почувствовал угрозу. Выждав немного, Джим снова сделал пару шагов. И снова сквозняк скользнул по лицу, будто неизвестный пролетел на невидимых крыльях прямо в шаге от него, а его лезвие болезненно скользнуло по груди. Слои одежды прорезало, точно бумагу, а на ней медленно проступили розоватые капли крови. За спиной раздался смех, высокий и дребезжащий. Так мог бы смеяться злой ребёнок над раненой пичужкой. Джим крутанулся на месте и тут же получил сильный удар в спину. Он устоял, но чуть не выронил пистолет.
Секунды ожидания новых ударов растягивались в минуты. По лбу скатилась холодная капля и сорвалась с брови, яркой жемчужиной пролетела перед распахнутым в ужасе глазом детектива.
Кто-то кружил перед ним в чёрном удушающем мраке, беззвучно переставляя призрачные подошвы. Джим мог поклясться, что начал слышать его шаги, видеть его гнусную физиономию, сотканную из черноты. Он наверняка ухмылялся, видя, как дрожит револьвер в руках перепуганного детектива.
«Ну же, нападай, ублюдок. Иди сюда. Я готов».
Будто демонстрируя Джиму его неправоту, на него посыпался град уколов, которые больше рвали одежду, чем приносили реальный вред. Разве что, порез на плече немного кровил.
— Глупый-глупый детектив! — пропел из черноты всё тот же звенящий голос. — Заблудился в пустой комнате!
Призрачное перо взъерошило волосы на затылке детектива и, когда Джим нервно дёрнул рукой, лезвие молниеносно вонзилось в беззащитный бок. Он отшатнулся, чтобы остриё не вошло глубже, и снова завертелся, пытаясь предупредить нападение, пока голова не начала кружится. Ноги заплетались.
Он не сможет убить того, кого не видит. Ублюдок просто убьёт его. Надо бежать и неважно куда.
— Беги! Беги! Глупый детектив! Всё равно не сбежишь!
Лёгкие сжигал огонь, но страх продолжал гнать его плетью. Липкий пот капал с ресниц и заливал глаза. Рана в боку сильно кровоточила, пропитывая одежду, и причиняла боль каждым движением. Джим запинался и почти падал, отталкиваясь от пола рукой, и продолжал свой ломаный бег. В спину летел раскатистый детский смех, эхом отдаваясь в ушах.
Джим мчался, пока окончательно не выбился из сил. Кровь ударами молота грохотала в ушах. Просто дышать, уже было мучительно больно. Ему нужна передышка, совсем небольшая. Все сокровища мира за минуту покоя.
«Плевать. Пускай делает что хочет».
Джим выпрямился в столбе света и, зажмурившись, задрал голову, когда лезвие издевательски медленно скользнуло по щеке. Он прижал ладонь к порезу и взглянул на свои пальцы. Как ярко светилась кровь в свете прожектора.
Прожектор. Его свет ослеплял даже сквозь веки. Правильно. Чтобы прозреть, нужно было уйти в темноту, тогда они будут на равных. Но как, если проклятый прожектор преследует его везде, точно привязанный?
Лезвие снова чиркнуло его по спине, но Джим не обратил внимание. Рука с револьвером, будто подчиняясь нити кукловода, сама собой поднялась вверх.
Вот и ответ.
Джим успел выстрелить вверх, прежде чем невидимое лезвие коснулось его шеи. Прогремел выстрел, звон стекла. Напоследок брызнули искры, и на Джима чёрным покрывалом опустился мрак.
/Сумасшедшие и дети всегда глаголют истину/
Глаза достаточно быстро привыкали к темноте, видели сквозь неё, осязали её, слышали.
Где-то рядом чуть слышно плескалась вода. Что-то постукивало. Джим всё ещё не мог определить размеров помещения, но точно мог сказать, что справа от него в ещё более чёрную пропасть вытягивался деревянный причал. Зачем он нужен в подвале оставалось загадкой.
Лёгкое касание к затылку, почти, как в первые, снова побудило стремительно развернуться, чтобы, наконец, увидеть того, кто играл с ним в жмурки.
— Это ты, — узнал он худенького мальчика из сна.
Чёрные глаза неподвижно смотрели на измученного детектива с синевато бледного лица, оно будто светилось тусклым призрачным светом и казалось мёртвым. На секунду Джиму даже показалось, что это и есть мертвец, просто закреплён, как те люди на старых фотографиях Пост-мортем. Тонкие губы мальчишки чуть дрогнули в презрительной улыбке, стирая наваждение и возвращая чуть отступивший ужас.
«Ну же, стреляй. Это маленькое исчадие ада, чуть не свело тебя с ума. Даже хуже, оно чуть не убило тебя. Убей раньше, — шептал нетерпеливый голос страха. — Убей его, потому что иначе это сделает он».
Желание было так велико, и Джим бы нажал на спусковой крючок, но в последний момент замешкался. Что-то не давало выстрелить. Неправильно. Он никогда не стрелял в детей. Это дикость. Ребёнок не мог причинить вред, но рана в боку продолжала пульсировать болью, напоминая, что возможно именно этот мальчик и был тем исчадием ада, способным на преступление…
«Убей его! Он опасен! Убей…»
Джим замотал головой, пытаясь отделить доводы разума от воплей инстинктов, но пока что всё в нём вопило о скорейшем избавлении от источника угрозы.
Мальчик продолжал стоять неподвижно, а Джим целиться ему в голову, держа пистолет двумя руками. Руки мальчика были пусты, и висели вдоль тела. Безоружен. Чем он мог ранить? Если не мальчишка, то кто тогда нападал на него из темноты?
«Стреляй! Разве ты не видишь, сколько злобы в его глазах? Он полон тьмы! Он набросится на тебя, как только ты повернёшься к нему спиной. Он уже бил в спину. Чего же ты медлишь? Убей его…»
Перед ним по-прежнему стоял просто ребёнок. Чёрные волосы, форменный костюм без единого пятнышка. Чёрные глаза, как ружейные дула следили за детективом. Джим с трудом смог отвести от них взгляд и только после этого заметил какую-то дымку. Она еле различимо колыхалась над головой мальчишки, будто мираж и расползалась в стороны продолжением чего-то много большего.
«Оно за спиной», — понял Джим, и, сместив точку прицела чуть выше, выстрелил.
Они оба вздрогнули. Мальчик упал, как подкошенный, а на его месте что-то взревело и забугрилось, ещё больше обозначая зловещую тень, что всё это время стояла за спиной ребёнка. Джим отступил на шаг, пытаясь понять, где кончается это чудовище и с ужасом понял, что оно окружает всё помещение. Всё пространство вокруг Джима Гордона ходило ходуном. Лишь в одном месте тусклой звёздочкой мерцал след от выстрела, и с каждым движением тени, рана становилась всё больше, расходилась дырами и трещинами во все стороны. Вой монстра усиливался, он уже ревел, как орда демонов, разрывая барабанные перепонки. Джим отбросил бесполезный уже пистолет и зажал уши руками, сжался на полу и зажмурился, чтобы не видеть безобразных оскаленных в агонии морд. Тень продолжала метаться, и Джим чувствовал её зловонное дыхание, удары нетопыриных крыльев, треск разрываемой плоти…
Казалось, что это никогда не кончится, но в один момент стало настолько тихо, что Джиму показалось, будто он наконец-то оглох. Он замер без движения, боясь поднять голову.
— Как же жалок.
Джим вздрогнул и осторожно огляделся. Над ним стояла Кошка, спрятав руки в карманы чёрной потёртой куртки.
— Я хочу домой.
Джим сам поморщился от того, насколько жалко, по-детски прозвучали его слова.
— Правда? — усмехнулась девчонка.
— С самого начала я хотел только этого.
— Правда? — снова спросила она, неприятно улыбаясь.