— У меня такое ощущение, будто я вывалялся в грязи, Роксанна.
— Мог бы сказать что-нибудь хорошее о ребенке, которого я тебе подарю. Ты, должно быть, хочешь ребенка. Все мужчины хотят.
— Об этом больше думают женщины. Разумеется, я надеюсь, что с ним все будет в порядке… и с тобой тоже.
— Я обратила внимание, что ты не предложил сделать аборт.
— Это не мне решать.
Но она не отставала:
— Ты мог бы выказать хоть немного радости насчет ребенка.
Дура! Как он может радоваться?
— Все дело в ситуации, Роксанна. Я ужасно, страшно беспокоюсь.
Они стояли друг против друга, готовые идти и в то же время медлившие. «Да, — думал он, — я хотел ребенка. Но не от нее. Какая ирония!» Если это будет даже самый красивый мальчик в мире, он будет принадлежать не ему, а Клайву. А если Клайв умрет, она через пару лет снова выйдет замуж. У овдовевшей красавицы миссис Грей отбоя не будет от претендентов. Мысли Йена неслись стремительно. Но предположим, что она не захочет вторично выходить замуж, а предпочтет остаться с ним. Он попадет в ловушку и будет привязан к Роксанне. Она будет держать его при себе до последнего дня жизни и даже после, если эта привязанность перейдет на Хэппи. При этой мысли он внутренне застонал.
— У тебя вид, как у покойника, — сказала она.
— Я себя сейчас таковым и чувствую. — Йен помолчал, думая об отце и о том, в какую ярость он впадет, узнав об их связи. — Если ты кому-нибудь проговоришься и Клайв узнает, это его убьет.
— Ты с ума сошел? По-твоему, я собираюсь поместить в газете объявление?
Взгляд ее был жестким. Она злилась на него, и он понимал почему. Беременная женщина хочет внимания и одобрения, признания со стороны отца грядущего чуда. И он вспомнил, как гордился своими детьми Дэн.
Поэтому очень мягко сказал:
— Не сердись на меня. Одна часть меня радуется ребенку, а другая часть — то, что ты видишь. Я имел в виду, не говори своей сестре. Не доверяй никому. Ты отдаешь себе отчет в том, что случится, если это выплывет наружу? Отец, Клайв и Хэппи…
Теперь перебила она:
— Ради нее — не говоря уж о Клайве, который небезразличен мне больше, чем ты можешь себе представить, — я буду осторожна. Я не такая дрянь, как ты, наверное, думаешь.
— Я не думаю, что ты дрянь, Роксанна! — возмутился он.
Конечно, она не была хорошей, как Хэппи или Салли, но и плохой тоже не была.
— Она была очень добра ко мне, давала рецепты и все такое, хотя могла бы и нос воротить. Тебе не о чем беспокоиться, Йен. — Она тряхнула головой. — Кроме того, если ты не веришь, какой хорошей я могу быть, то наверняка понимаешь — я знаю, с какой стороны намазан маслом мой хлеб.
Вот это было больше похоже на Роксанну, и он кивнул:
— О, я не сомневаюсь, что знаешь. Ничуть.
— Кстати, о хлебе, — нахмурилась она. — Как он будет намазан, если Клайв умрет?
— Прошу тебя, не хорони его раньше времени.
— Я ничего подобного не делаю. Но люди умирают. А он болен, и у меня будет ребенок, поэтому мне нужно знать.
— Ты спрашиваешь меня, что в его завещании? Так вот, я не знаю.
Она вдруг расплакалась.
— Йен! Мне страшно. Что будет со мной, если Клайв умрет? Я не хочу уезжать из этого дома, у меня все заберут, я все потеряю, как Золушка в полночь. — И, бросившись к Йену, она уткнулась ему в плечо. — Ты думаешь, что я — это всего лишь загребущие руки, но ты же знаешь, что это не так, что я хорошо к нему отношусь! Я не только беру, я даю. Я делаю его счастливым. Можешь спросить его, он скажет, как он счастлив.
«Он был бы не очень счастлив, если бы слышал сейчас твои слова».
Она все плакала, и он погладил ее по спине, успокаивая и бормоча:
— Не нужно и спрашивать. Он постоянно об этом говорит.
— Я только-только ко всему привыкла, и вдруг придется всего лишиться…
В душе Йена шевельнулась жалость: конечно, ее подняли из грязи и возвели на вершину горы. Неудивительно, что она боится падения. Поэтому он все гладил ее и приговаривал:
— Ты забегаешь вперед. Не нужно бояться.
Она подняла голову и, достав из кармана платок, вытерла, все еще всхлипывая, глаза.
— Я люблю тебя, Йен. И всегда буду любить.
Машинально поглаживая ее спину, Йен приводил в порядок свои мысли, даже не глядя на Роксанну.
Проблему надо решать логически, как в геометрии. Одно вытекает из этого, другое — из того, и так, пока не получишь ответ. Что ему нужно, так это деньги, достаточно денег, чтобы при любом раскладе Роксанна не поднимала шума. Что нужно, так это выкупить долю Аманды, потому что если этого не сделают они, результат очевиден. Таким образом, все снова возвращается к лесу. Теперь, когда — о чудо из чудес! — Дэн сдался, единственным препятствием остается Клайв, который убежден и, несомненно, прав, что продажа разобьет отцу сердце. Но Клайв не знает, что существует еще одно обстоятельство, которое может разбить сердце их отца наверняка… Этого надо избежать. И Роксанна единственная, кто может это сделать.