Другие птицы теперь часто пролетают над Петухами. Мелкие — пчелиным роем, а крупные, их почему-то мало, летят медленно, классическими клиньями. Их печальные крики будоражат меня, напоминают, что пора и мне возвращаться в Ленинград.
Я обратил внимание, что гнездовавшие рядом с моим домом трясогузки, ласточки, скворцы, стрижи — все они перед отлетом в теплые края обязательно возвращаются к своим гнездам, облетают знакомые места, прощаются до весны со своим домом.
На озере пустынно, стоит прозрачная тишина, в мелких местах вода просвечивает до самого илистого дна, иногда видны небольшие щурята, замершие возле коряг. Летом я как-то не замечал ворон и сорок, сизоворонок, наверное, другие птицы их вытеснили из деревни, а теперь то и дело слышу их резкие крики. По утрам сороки трещат у меня под окном, прилетают они и днем, бродят по выкошенной соседом лужайке. Осторожные вороны и сизоворонки с любопытством поглядывают на меня с жердин забора. Не видно на озере и уток, они улетели отсюда раньше всех, может, и не в теплые края, а подальше от нашего озера. Отдыхающие, да и местные, стали осенью все чаще постреливать на вечерней зорьке. Вот и улетели утки с подросшими птенцами на глухие лесные озера, если еще такие остались...
Не обманул моих ожиданий и Ленинград: стояли теплые, солнечные дни бабьего лета. Позолоченные шпили и купола соборов пасхальными свечками горели с утра до вечера. Двумя встречными потоками плывут по проспектам и улицам прохожие. Они, как и вода, бесконечны и все время в движении. Многие уже одеты по-осеннему, но встречаются еще девушки и юноши в джинсах и футболках — эти еще не хотят расставаться с летом.
Маршрут мой непредсказуем, будто невидимый компас ведет меня по городу: с улицы Жуковского я выхожу на Литейный проспект, потом долго иду по Невскому, выхожу к Зимнему дворцу, долго любуюсь его покрытыми патиной скульптурами. Кажется, облитая солнцем вздыбленная над аркой Главного штаба шестерка коней вот-вот сорвется с крыши и полетит над Дворцовой площадью. Если долго смотреть на красноватую Александровскую колонну Монферрана, заканчивающуюся скульптурой печального ангела с крестом в руке, то начинает казаться, что весь этот грандиозный монумент оторвался от земли и парит в воздухе, готовый в любой момент ракетой уйти в космос...
А потом я стою на Дворцовой набережной и смотрю на Стрелку Васильевского острова, на Ростральные колонны. Белые облака величественно плывут над Невой. Их прозрачные тени скользят по Дворцовому мосту, крышам дворцов и старинных зданий, сияют купола Петропавловской крепости, темнеет синеватая громада «Авроры», видно как по сходням на крейсер поднимаются туристы.
Я один на один со своими мыслями. И лишь, когда я снова вливаюсь в толпу прохожих и начинаю по привычке вглядываться в незнакомые лица, то ощущаю себя горожанином, частичкой этой неиссякаемой толпы. Лица, лица, лица... Молодые, старые, красивые, некрасивые, мужские, женские, детские. И снова мне на память приходит карусель: когда-то я уже видел все эти лица и вот, сделав большой оборот во времени, карусель снова оказалась на том же самом месте... И уже незнакомые лица мне кажутся знакомыми: когда-то и где-то я их видел. Изменились лица, изменился и я сам, лишь вечная карусель жизни все такая же, неизменная. Совершает в пространстве и времени оборот за оборотом вокруг оси и никогда не останавливается в отличие от механической карусели в парках. Уж кто попал на карусель жизни, тот будет крутиться на ней до конца. Даже когда наступает конец, карусель не останавливается, просто твое место занимает другой или другая. На смену дню наступает ночь, меняются времена года, рождаются люди и умирают, а вечная карусель жизни когда-то и кем-то запущенная знай себе крутится и крутится... Да и вся наша земля — карусель. Она вращается вокруг своей оси и несется неизвестно куда в беспредельном космосе без конца и начала. Да и сама Вселенная — карусель. Вместе с планетой Земля несутся в бесконечность и другие планеты, вселенные, галактики...
Я останавливаюсь у чугунной с позолоченными пиками ограды Летнего сада. Он еще не закрыт и народу в нем много. Осень притягивает горожан в увядающий сад. Здесь много разноцветных листьев под ногами, они успокаивающе шуршат, когда наступаешь на них, а потом, когда Летний сад закроют до весны, служители будут жечь листья, и тогда вокруг распространится горьковатый запах прошедшего лета. Тихо и немного печально в Летнем саду. Не слышно птиц, лишь изредка чирикнет воробей или с Невы донесется крик чайки.