Глава первая
1
Я вложил в пишущую машинку лист, отстукал цифру 1 и задумался: с чего начать новый роман? Как найти верную интонацию? Час, два я смотрю на девственно чистый лист. Сюжет романа давно созрел в голове, но вот как начать? Первая фраза — самая трудная. Это будет мой первый роман на современную тему, до этого я писал исторические романы. Моя любимая эпоха — это средневековье. Времена изменились, а люди-то остались прежними: так же влюбляются, воюют друг с другом, совершают подвиги или подлости, воспитывают детей, во что-то верят, к чему-то стремятся; одни чего-то добиваются в жизни, другие — теряют... Счастливее ли стал человек XX века по сравнению с человеком XI или XV веков? Может, умнее, мудрее?..
Я боюсь: придется перед читателями вывернуть душу наизнанку. А сколько моих знакомых будут искать себя в романе, сколько будет телефонных звонков, писем, упреков! Ладно, если персонаж положительный, вызывает симпатию, а если отрицательный? Правда, в моих романах нет чисто положительных героев, за что мне частенько достается от редакторов, но есть ли в жизни исключительно положительные люди? В каждом человеке уживаются хорошее и плохое. Есть, конечно, люди — я перед ними, как говорится, снимаю шляпу, — которые силой воли умеют подавлять в себе все дурное. Всю жизнь воюют с собой, самоусовершенствуются, как Лев Толстой.
Страшусь я ударить по клавишам машинки и по другой причине: год или два я буду жить один на один со своими героями, а жизнь-то летит мимо! Кто-то поедет за границу, кто-то будет любоваться тайгой и Байкалом, кто-то загорать и купаться на Черном море или плыть на байдарке по диким речкам. Я же буду всего этого начисто лишен. Мой мир — небольшая деревушка, дом с комнатой, кухней и верандой, мастерская в сарае и русская баня на пригорке, прячущаяся в тени огромной березы. И редкие поездки в Ленинград за продуктами, потому что в нашей деревушке и ведра картошки не купишь! Когда я приобрел здесь дом, в деревне было одиннадцать коров — ровно столько в Петухах, так называется моя деревня, — дворов, а теперь осталась лишь одна корова. Соседи толкуют, что негде косить — сельсовет не дает участков, не на чем возить сено, никто не идет в пастухи, да и без коровы-то оно, оказывается, гораздо легче...
Мои радости — это удачные главы (правда, пока это только мне одному так кажется!), прогулки в лес, купание в теплые дни на озере что неподалеку. Когда-то я был заядлым рыбаком, а теперь, к пятидесяти годам, остыл, да и жалостлив стал не в меру: шмелей в комнате ловлю полотенцем и выпускаю на волю, стараюсь не прихлопнуть вместо моли невинную ночную бабочку, а соседские собаки приходят ко мне за угощением. Мне даже жалко выбросить с чердака серый осиный домик, что прилепился к балке у крыши. Так и сосуществую с ними. Я их не трогаю, когда забираюсь на чердак, они меня не жалят.
И третья причина, пожалуй, самая существенная — я все о том, почему не могу начать роман, — это то, что от меня ушла любимая женщина. Не просто ушла, а взяла и потихоньку выскочила замуж за другого. Вот они, издержки моей профессии! Я могу работать только в деревне, а моя Света не может жить без города. В деревню она не прочь наведаться на машине на неделю-другую, причем обязательно должна быть хорошая погода (будто я Господь Бог!). Клубника на участке и никакой работы по дому.
Если поначалу Света и смотрела на меня с благоговением — она впервые в жизни познакомилась с писателем, — то с каждым годом ореол необыкновенности моей профессии все тускнел, и в конце концов превратился в ее глазах в терновый венец, который я надел на себя добровольно. Света не понимала, как можно писателю сидеть в «дыре», так она называла мою любимую деревню, среди невежественных людей, преимущественно пьяниц и матерщинников, когда кругом такие богатые возможности для развлечений? Она ведь смотрит телевизор, а там часто показывают писателей на симпозиумах и конференциях то в Америке, то в Японии, на худой конец, ей было бы приятно увидеть меня на встрече с читателями на студии в Останкино. Я пытался ей доказать, что на телевидении все это заранее подготовлено, записано: читатели задают вопросы, на которые писатель заранее подготовил ответы. А смотреть на местных жителей, с которыми я подолгу толкую об оскудении земли, коровах и овцах, о непоправимом вреде пьянства, об утрате крестьянином исконных навыков хозяйствования на земле, Свете скучно и неинтересно. Света говорила, что, когда познакомилась со мной, ей было двадцать лет, она полагала, что теперь-то по-настоящему откроет для себя удивительный мир искусства, а на самом деле «открыла» задрипанную деревню...