– Тсс, – и показал жестом выстрел в голову. – Цурюк, цурюк, – непрестанно повторял он, показывая глазами на толпу моих соседей, которые с ужасом наблюдали за происходящим. Он помог отряхнуться и подтолкнул назад, мол, возвращайся.
Увидев его полные страха глаза, понял, что правда могу сегодня погибнуть ни за что, за шапку. Махнул рукой и поплелся к своим. Один в поле не воин – не зря люди эту пословицу придумали.
После того, как прошли обозы с солдатами, через нашу деревню пошли танки нескончаемым потоком.
– Так… и что я хочу сказать вам, ребятушки? Смысл этой истории в том, что вместе мы – сила, и вместе мы можем победить любое зло и защитить нашу прекрасную Родину. Эта война – пример героического подвига, который веками будут помнить потомки. Вы – дети великих воинов.
Чего не смог я, старый дед, тогда сделать один на дороге: противостоять врагу – сделала наша доблестная Красная Армия – ваши отцы. Запомните это, дети.
Смерть и самоубийца
Вот уже час он нервно вышагивал по комнате, иногда подбегая к компьютеру и вбивая что-то в поисковик. Прочитав стоя несколько статей, отходил и опять продолжал мерить шагами комнату.
– Что же выбрать, что же выбрать? Виселица? Да нет. Отпадает. Уж очень мой труп будет жалко выглядеть. Да и что частенько бывает с ними? Брр… Нет, позор мне такой даже после смерти не нужен. Так что же тогда? Кетамин? Опиаты? Вены я вряд ли решусь перерезать – очень больно.
Дорогой читатель, вы уже, наверное, решили, что молодой человек, что ходит по этой маленькой пыльной комнатушке, в больших очках с диоптриями, в сером свитере и полосатым шарфом, замотанным на шее – сумасшедший? Совсем нет, скорее, его можно назвать отчаявшимся…
Тут глаза молодого человека загорелись решительным огнем. Он опять подскочил к компьютеру.
– Все: решено! Значит, много-много кетамина и водки. Вроде убьет и наверняка.
Он побежал трусцой на серую безликую, выкрашенную масляной краской кухню. Там он вытряс из аптечного чемоданчика на стол маленькие бутыльки и конвалюты с таблетками. Решительно схватив пару пузырьков, парень подошел к холодильнику, достал соленый огурец, бутылку охлажденной водки и направился обратно в комнату.
– Ну-с, товарищ Петр Васильевич, прощай. Пожил ты немного на этой Земле: всего каких-то 29 лет. Пользы, как таракан какой-нибудь, ты человечеству не принес. Друзьям ты не нужен. У них свои друзья, более веселые и простые. Да и любимой у тебя нет. Ушла. Так что мир ничего не потеряет с твоей смертью. Жаль только, что, наверное, попадешь ты в ад, если он существует. Если же его нет, то будет опять реинкарнация. В таком случае в другой жизни тебе достанется нелегкая карма. Палка о двух концах. Так и так – мне крышка. Куда ни плюнь… Во дела…
Он с пылом произносил свой монолог, сидя в кресле у журнального столика, держа в одной руке полный стакан водки, а в другой – пузырек с таблетками и глядя на свое отражение в полированном серванте, что стоял напротив.
– Ну, бывай, друг, – произнес Петр и поднес пузырек ко рту. И, не успев опрокинуть его, вздрогнул от резкого настойчивого звонка в дверь. Кто-то, не переставая требовательно жать на кнопку звонка, ломился в квартиру.
У молодого человека зазвенело в ушах от пронзительного звука. Он недовольно дернул головой, поставил пузырек с таблетками и стакан с водкой на столик и пошел открывать дверь.
– Кто там? Кто? – недовольно спросил Петр.
– Милостивый государь, не соблаговолите ли вы отпереть эту дверь? У меня к вам поручение от моего начальства. Я по личному делу, которое касается вас в первую очередь.
– Хм, кто бы это мог быть? – задумчиво пробормотал парень. – Ведь с работы я вчера уволился. Странно.
Делать уже было нечего. Петр немного помешкал, но, вспомнив, что только что он собирался покончить с собой и ему теперь нечего бояться бандитов, решительно распахнул дверь.
На пороге стоял маленький хлипкий субъект в застегнутом на все пуговицы черном пальто, в смешном немодном головном уборе – шляпе-котелке. Тонкие черные усики подрагивали над верхней губой каждый раз, когда незнакомец произносил слово. Круглые темные с длинными ресницами глаза его смотрели с каким-то укором. Петру даже показалось, что он видит в этих темных озерцах свое отражение.