Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что у него украли паспорт вместе с билетами. Бумажник из заднего кармана брюк не вытащили, потому что он спал на спине. В нем оставалось девять дирхемов.
Утром в канун Рождества Фред вышел в город, чтобы угостить себя мороженым. Похоже, никто не отмечал этот праздник в Касабланке. Большинство магазинов бывшего мусульманского квартала, где Фред нашел комнату в отеле за три дирхема в день, работало, в то время как в европейской части города было невозможно догадаться, закрыты ли магазины постоянно или только сегодня.
У Бельмонта Фред остановился, как обычно, чтобы справиться, нет ли каких известий о миссис Ричмонд. Директор, который теперь был очень вежлив, сказал, что никаких новостей не поступало. В полиции имелось описание ее примет.
Чтобы оттянуть момент, когда он усядется перед своим мороженым, Фред зашел на почту и спросил, нет ли ответа на телеграмму, посланную в американское посольство в Лондоне. Ответа не было.
Когда он устроился за столиком, мороженое показалось ему менее вкусным, чем раньше. Он получил от него так мало удовольствия! Он просидел целый час перед пустой вазочкой, глядя в окно на дождь. Он был один. Витрины транспортного агентства напротив были закрыты тяжелым металлическим занавесом, желтая краска на котором облупилась.
Официант присел за его столик.
— Il pleut, monsieur Richman. Il pleut.[9]
— Да, — ответил Фред. — Накрапывает. Моросит. Выпадают осадки.
У официанта было мало английских слов.
— Счастливого Рождества! С Новым годом!
Фред покивал головой.
Когда дождик стих, он медленно двинулся к площади Объединенных Наций. Нашел сухую скамейку под пальмой. Несмотря на промозглую сырость, ему не хотелось возвращаться в свою комнату в гнусном отеле и проводить остаток дня, примостившись на краю кровати.
В сквере он был не один. Несколько человек в джеллабах с наброшенными на голову капюшонами сидели на скамейках и прогуливались по аллеям. Джеллабы идеально подходили для дождливой погоды… Три дня назад Фред продал свою накидку Лондонский Туман за двадцать дирхемов. После того, как он выучился считать по-французски, продавать удавалось дороже.
Самым трудным (и тут он еще не преуспел) было научиться не думать. Когда это все же получалось, он не выходил из себя и не испытывал страха.
В полдень завыла сирена на вершине красивой башни в глубине площади, башни, с которой можно было полюбоваться всей Касабланкой целиком. Фред достал из кармана пиджака сэндвич с сыром и медленно съел его, откусывая по чуть-чуть. Затем вытащил маленькую плитку шоколада с миндалем. Рот наполнился слюной.
Юный чистильщик обуви быстро пересек аллею и с ходу бухнулся перед ним на колени. Он попытался поднять его ногу, чтобы поставить на свой ящик.
— Нет, — сказал Фред. — Пошел вон.
— Monsieur, monsieur, — настаивал мальчик. Или, может быть, — merci, merci.
Фред посмотрел на свои ботинки с виноватым видом. Они страшно загрязнились. Он не чистил их уже недели.
Мальчишка продолжал городить слова, лишенные смысла. Его глаза не отрывались от шоколадной плитки. Фред оттолкнул его ногой. Мальчик потянулся рукой к шоколадке. Фред ударил его наотмашь. Плитка шоколада упала на землю недалеко от чистильщика, который, жалобно хныча, остался лежать на боку.
— Ах ты, плут! — закричал Фред.
Это было откровенное воровство. Он пришел в ярость. Он имел на это право. Поднимаясь со скамейки, он случайно наступил на ящик чистильщика. Тот развалился.
Мальчишка начал ругаться на арабском. Ползая на четвереньках, он собирал обломки своего скарба.
— Ну, ты сам напросился, — зарычал Фред.
Он принялся пинать его по бокам. Мальчик ловко вертелся на земле, похоже, привыкший к такому обращению.
— Наглый попрошайка! Пройдоха! — хрипло ревел Фред.
Он наклонился, чтобы схватить мальчишку за волосы, но они были пострижены чересчур коротко из-за вшей. Он еще раз ударил его в лицо, но тот увернулся, вскочил на ноги и бросился наутек.
Преследовать не имело смысла. Бегал он быстрее. Гораздо быстрее.
Лицо Фреда побагровело, на нем отчетливо проступили фиолетовые пятна. Седые волосы, явно требующие стрижки, спадали на лоб. Пока он бил мальчика, вокруг него, оказывается, собралась толпа арабов или мусульман, или еще кого-то. Он не сумел ничего прочесть на их темных морщинистых лицах.
— Вы видели? — спросил он громко. — Видели, что этот маленький воришка хотел сделать? Он пытался украсть… мой шоколад.