Глава 10
Эльвира
Прохожу в аудиторию и сажусь за стол. После разговора с Пашкой я полночи не могла спокойно уснуть. Ворочалась с одного бока на другой. Меня напрягает, что Михайлов так легко согласился на мои условия. Теперь сиди целый день и ищи подвох в его словах.
Сажусь за стол и открываю тетрадь для лекций. До пары еще полчаса. Достаю наушники и включаю музыку. Пытаюсь успокоить свои мысли, пока рядом не появляется Михайлов. Один из наушников перекочевывает в его ухо.
— Не плохая музыка, — говорит мне, двигая головой в такт.
Сердце в груди ускоряет ритм. Какого черта он творит? Делаю глубокий вдох и ловлю на себе его взгляд. В памяти всплывает, как он меня обнял и гладил по голове. Почему именно сейчас, я это вспомнила. Нашла, блин, время. Возьми себя в руки.
— Верни наушник, — говорю ему. — Не помню такого, чтобы разрешала тебе прикасаться к моим вещам.
— Не будь колючкой, а не то мне подстричь твои иголки, — говорит самоуверенно.
— Вот скажи мне, тебе заняться нечем? — спрашиваю у него. — Найди себе занятие….
— Например? — задает вопрос, развернувшись ко мне в пол-оборота.
— Книгу почитай. В чем проблема?
Михайлов начинает смеяться. Смотрю на него и думаю, что ему от меня нужно? Отмираю, только когда он касается пряди моих волос.
— Тебе не кажется, что ты нарушаешь личные границы? — говорю, убрав от себя его руку. — Или ты не знаешь, что это такое?
— Ежик, я только обозначаю свои границы, — говорит мне.
— В таком случае, будь так любезен и обозначь их в другом месте. Здесь тебе ничего не светит.
Забираю наушник из его рук и вставляю обратно в ухо. Листаю тетрадь, но Михайлов по — прежнему сидит рядом и пялиться на меня. Это начинает раздражать. Я не люблю тех, кто висит над душой и мешает сосредоточиться на важном. Вот Михайлов именно это и делает.
Его компания просто невыносима. Смотрю на его постукивающий палец и закрываю тетрадь. Убираю наушники и поворачиваюсь к нему всем корпусом.
— Что тебе от меня нужно? Тебе мало того, что я согласилась прийти на твою так называемую вечеринку?
— Не нужно морщить лоб, тебе не идет, — говорит, касаясь моего лба.
— Прекрати меня трогать! Я уже сказала, не переходи границы.
— А мне нравиться их переступать, — отвечает, серьезно на меня посмотрев.
В груди все замирает от его взгляда. И это двоякое чувство, которое я сейчас испытываю, ставит меня в тупик. С одной стороны, мне хочется его ненавидеть, а с другой — мне это нравится. Его напористость, с которой он это делает, и завлекает, и отталкивает. Если бы Пашка не рассказал мне о нем, может, я бы и растаяла от этого. Но не теперь….
Собираю свои вещи и встаю с места, чтобы пересесть, но Михайлов, как назло потянул меня назад. Цепляюсь за стул и приземляюсь ему на колени. Он крепко держит свою руку на моей талии. И, судя по захвату, не спешит ее убирать. Пытаюсь встать, но не выходит.
— Не рыпайся, — произносит мне,
— Ты берега попутал? Отпусти меня, — говорю, глядя ему в глаза. — Немедленно!
— Не шуми так, — говорит Михайлов. — Ты же сама встать не можешь.
— Если не уберешь свою руку, закричу. Тогда понятие шум у тебя станет совершенно иным, — говорю с сарказмом.
Михайлов поднимает обе руки в воздух, показывая, что сдается. Быстро вскакиваю на ноги и отстраняюсь от него как можно дальше. Лицо начинает гореть. Возмущения в его адрес так и закипают внутри меня. Ну, это ни в какие ворота не лезет! Он точно спятил.
— Ой, Эль, ты уже здесь, а я тебя потеряла, — произносит Дианка, войдя в аудиторию. — А что это вы оба такие странные?
— Ничего, просто черта увидела.
— А ты разве не в курсе, что первой пары не будет? — произносит Дианка.
— Отлично, пойдем отсюда….
Направляюсь к выходу. Михайлов встает с места и напористым шагом идет за мной к двери. Ускоряю шаг и закрываю дверь прямо перед его носом. Даже знать не хочу, задела или нет. Карма — страшная штука….
Спускаемся с Дианкой во внутренний двор. Сажусь на скамью и делаю глубокий вдох.
Вот же черт!
Угораздило же меня связаться именно с ним. Делаю глубокий вдох и поднимаю голову наверх. Я не могу находиться рядом с Михайловым. Мало того, что его объятия не выходят у меня из головы, так еще и кошмары сегодняшнего дня преследовать будут. Вот и что мне с ним делать? Должен же быть предел его дурачествам….
— Эль, у тебя точно все хорошо? — интересуется Дианка.
— Вполне, просто немного задумалась, — отвечаю ей. — День какой — то напряженный. Не обращай внимания.
— Что с работой? Ты вчера на весь день пропала, — интересуется у меня.
— Ничего. Они взяли другую.
Кому какое дело до того, как я провела день? Что же это за привычка лезть туда, куда не просят…. Не понимаю я вот этого.
— Девчонки, а вы чего тут одни? — слышу мужской голос со стороны.
— Да вот, Элька захотела воздухом подышать, — говорит Дианка. — А ты чего не с остальными?
— Да ну, нах! Там Михайлов бесится, — отвечает, сдерживая смех. — Говорят, не вписался немного….
— Серьезно? — удивляюсь, посмотрев на него. — Видимо, карма прилетела. Ничего, на таких, как он, быстро заживет.
Парень садится с нами и начинается смеяться. Неправильно, но заслуженно. В следующий раз будет держать руки при себе. Встаю со скамьи и отхожу в сторону.
— Я пойду, мне нужно позвонить. Увидимся на паре.
Достаю из сумки телефон и вижу входящее сообщение от Михайлова. Открыть или не открыть, вот в чем вопрос…. Знаю, что ничего хорошего там не увижу, но каждый пожинает плоды того, что заслужил. Останавливаюсь у окна в холе и открываю сообщение….
«Тебя, где носит?»
«В карага….» — набираю и стираю, а потом пишу новое сообщение: — «Где-то, только бы тебе на глаза не попадаться. А то у тебя руки слишком длинные, мало ли что в голову взбредет».
Отправляю сообщение и смотрю в окно. Странно, он даже ничего не ответил. Поворачиваюсь и утыкаюсь в широкую грудь.
— Значит, руки длинные, — с ухмылкой говорит мне, прижимая к подоконнику.
— А что нет? Ты вон посмотри, какие длиннющие…. Скольких девчонок за раз можешь обнять….
Михайлов наклоняется ниже, прижимая меня к подоконнику. Приходится выгибаться, но чувствую, что это мой предел.
— Ревнуешь? — шепчет мне на ухо.
— Иди к черту! Было бы кого ревновать, — говорю ему. — Ты ведь до сих пор бросаешься на людей. Зажал девчонку у окна и висишь над ней. Совсем совести нет.
— Ты невыносимая, — говорит и притягивает к себе за руку.
— А ты святой, значит? — вырывается ненароком. — Не пробовал для начала за собой смотреть?
Он вообще понимает, о чем я говорю или ему плевать на это? Если он один раз увидел мои слезы и помог, то это не дает ему права касаться меня. А поговорим мы завтра, так, как он этого и хотел. Сегодня на общение с ним я не настроена.
— Ежик, не выпускай колючки, тебе не идет, — говорит Михайлов.
— У меня имя есть. Да и вообще, отпусти меня, — говорю ему. — Я спешу.
— Поцелуйтесь уже, — слышу голос со стороны.
— Потрясающе! У тебя в привычку входит ставить меня в идиотские положения? — спрашиваю у него.
Михайлов отпускает меня и смотрит на своих друзей. Вижу, как он насупился. Только мне нет до этого никакого дела. Мне просто обидно. Отталкиваю его в сторону и ухожу в аудиторию. Сажусь за стол и не могу перестать думать о нем. Михайлов дважды чуть не заставил меня растаять перед ним. Сначала на его коленях, а второй у подоконника, когда навалился на меня. И что я должна делать? Только на него отзывается мое сердце. И именно по этой я причине, как он говорит, я выпускаю колючки. Он своими действиями сдвинул меня с мертвой точки. И если раньше мне не хотелось никого любить, то, наверное, сейчас я готова ей поделиться.
— Эль, — говорит Дианка и садится рядом.
— А, что?